Сфера Ольги Королёвой МФК "Юная Росса Юнеско".

СКАЗКИ ВОЛШЕБНОГО ЛЕСА.

    Литературно-поэтическая лаборатория "СФЕРА ЮНЕСКО" предполагает сотворчество одарённых поэтов в рамках Scipeople от Союза писателей России МГО СПР. На первых этапах сотворчества в ЛПЛ "СФЕРА ЮНЕСКО" планируется знакомство участников проекта с поэтическим творчеством друг друга, редактированием и предварительными публикациями поэтических материалов в интернет ресурсах, с использованием ссылок и живописных художественных оформлений, с последующими публикациями в Scipeople и представлениями на научно-поэтических форумах и семинарах.
    Лучшие произведения участников ЛПЛ "СФЕРА ЮНЕСКО" будут предлагаться в научных интернет журналах, например, - "Знание. Понимание. Умение", а также в академических научно-литературных журналах.
    Мне посчастливилось, словно бы подслушать эти удивительные сказки русской природы Ольги Королёвой, эти её саги, песни русской девичьей души. В основе этих, хоть и волшебных сказок в стихах, лежит правда русской глубокой и широкой души. Пусть ревнивый и взыскательный читатель сам доискивается, слагались ли всё  эти удивительные саги в жизни, или же, это были мотыльки поэтических грёз. Читателю достаточно знать, что автор этой рецензии, верит в их достоверность, в их жизнеутверждающее волшебство.
    Не стоит читателям гадать о месте проявления этих песен, этих сказок, наверняка, их мнения далеко разойдутся, да и то сказать: велика, ой, да как велика ты матушка Русь-Россия! Ведь и звёзды над ней никогда не гаснут, и Солнце – светило не заходит над ней никогда!.. 
    А вот как услыхал я эти волшебные песни и сказки в стихах. Кажется мне, что стоял я у большого раскрытого окна лесной избушки, на окне которого от лёгкого ветерка, слегка колыхалась занавеска. Эту занавесу описать невозможно. Только тот, кто её сотворил, знает, - из чего она состоит. Сквозь эту занавеску и слышались мне сказки и песни волшебного леса Ольги Королёвой. Даром что ли Королёвой Ольгу величают? Что находится за этой необыкновенной занавеской, мне, почти ничего неизвестно. Это осталось для меня тайной… 
    Загадочными кажутся героини и герои её песен и сказок (например, снегурочка в лесной библиотеке, зимний день, как книгу брала, и страницы белые листала; первый танец Феи-сирени). Это подобно тому, как в сети рыбаков попадаются иногда не рыбы, а другие обитатели моря, более крупные и необыкновенно подвижные; они рвут сети и уходят в просторы морские. Также в сеть событий этих удивительных сказочных песен попадают персонажи, которые легко разрывают сети стереотипных представлений о природе. Кажется, что они живут какой-то своей удивительной жизнью…
       Предлагается первая подборка поэтических произведений Ольги Королёвой. Верится, что сфера поэтического творчества Ольги Королёвой будет расширяться и более широко представляться в глобальной сети Интернета. Желаем поэтессе новых, необыкновенных вдохновений (http://www.stihi.ru/avtor/korolyova).

СИГАЧЁВ Александр Александрович, научный руководитель ЛПЛ "СФЕРА ЮНЕСКО",  Член Союза писателей России (МГО СПР), зам ген. директора ("Сфера" - клуб ЮНЕСКО) - по культуре, искусству и связям, к.т.н.
    
Лесная тайна

Давним утром, идя в тумане,
Между рваных еловых рюш,
Солнце - короб седых преданий
Обронило в лесную глушь.

С той поры, вынимая посох,
Им оно по завалам хвой,
Ищет короб, а в теплых космах -
Птицы греются над тропой.

Я за ним, средь лесных проплешин,
Ворошу запас тишины.
Но дневной полумрак увешан
Ветхой хвоей с налетом хны.

Занесенный лежалой прелью,
Вековой бурелом засох.
На останках упавших елей
Расстелился ковровый мох.

Словно редкостные каменья,
Закатились за мшистый склон,
И рассыпались по селеньям
Сны и сказки глухих времен.

Фантазия на тему Снегурочки

Читая книгу на пеньке
Зимующим звериным чадам,
Я оглянулась – по щеке
Ты проскользнул горячим взглядом.
В него, как в омут я ушла
От лешачихиной опеки,
И мокрая сгустилась мгла
Вокруг моей библиотеки.

Я с полки зимний день брала,
Страницы белые листая,
Я берегла их от тепла,
И мчались мимо птичьи стаи.
А взгляд твой вспыхнул, как костер –
И перепрыгнуть мне придется,
Чтоб стать, как сто моих сестер,
Встречающих без страха солнце.

Я стала верить, что жива;
Что я не призрак; и сначала
Подружка старая – сова –
Меня почти не узнавала.
Я выросла не по годам;
И, плача, спать пошли лисицы
Обратно по моим следам –
Туда, где таяли страницы…

Поклонник  женской красоты,
Не тяготись своей виною.
Подумай, суженый, что ты
Искуплен лучшею ценою.
Все отдала я за листок
В той книге, где прикосновенье
Произошло за гранью строк,
И явью стало сновиденье.

С любовной страстью во плоти,
В последний миг ручьем бесследным
Я на воздушные пути
Ступлю, почти что незаметно.
Ты за окном увидишь свет,
Пройдя тропой заиндевелой;
Я зимний мрак свела на нет.
Ни шага вслед за мной не делай…

Спящая

Веток хвойные ворота
Обросли хрустальным льдом.
Выйдет ветер на болото –
Пляшут камешки: дин-дон!

Наросли сугробов кручи,
Как большие закрома:
Шерсть неспряденную с тучек
День и ночь трясет зима.

Под ее хозяйской лапой
Замирает всякий звук.
Сделав шаг, стоишь растяпой:
Утонул без ног, без рук!

…Укололась, сидя с прялкой,
И на дно упала в пруд
Поздней осенью русалка,
Не спрядя последний пуд.

Не хватило теплой пряжи
Птицам, мерзнущим внутри
Растворенного в пейзаже
Света розовой зари.

А русалки ожерелье,
Что горело вместо свеч,
До сих пор горит на ели,
Заставляя воды течь.

И, пока русалке спится
У прудового окна –
Дин да дон! – звенит синица
Ожерельем дотемна.

Фея сирени. Первый танец

Пчелы дикие – лета альтисты,
Над кустами сирени гудя,
Струнной музыкой воздух душистый
Растревожили после дождя.
 
Из чулана, забитого пылью,
Где храню реквизит про запас,
Я достала браслеты и крылья
К белой пачке, что стала как раз.

В блеске солнца влетаю на сцену.
Каждой ветке, болтая взахлеб,
Я взбиваю цветочную пену,
Чтобы воздух густел, как сироп.

Как дождинки, звеня на запястьях,
Стразы тысячей радуг блестят –
И слетаются птенчики счастья,
Наполняя овацией сад.

Прудовый царь

Под кров из толстой тины,
В прудовое окно -
Волочит шлейф павлиний
Заря, маня на дно;

И тучею мохнатой
Ползет на тропы тьма…
Жива или мертва ты, –
Не ведаешь сама.

Когда лесные перья
Черней, чем небеса,
Глядят из подземелья
Прудовые глаза.

Сорву в кустах ракиты,
Весь ирис золотой,
И с лягушачьей свитой,
Предстану пред тобой.

Как мог не увидать я,
Что об еловый сук
Ты изорвала платье,
И кровь идет из рук.

Где в цвет закатной охры
Окрасился камыш,
И в зев пещеры мокрой
Заглядывает тишь –

Там часть тропы лохматой
Как путь до алтаря…
Царицей стань в палатах
Прудового царя.

Час Снегурочки

Апрельский ветер, дивный в небе воин,
Берет с одной попытки выси гор...
Касаясь площадей и колоколен,
На небе вьется яростный костер.
В нем весело горят сухие сучья,
Которыми заполнен вешний лес…
А искры разлетаются трескуче:
Кто прыгнул через пламя – тот воскрес.

В затишье воробьиною премьерой
Заполнены ольховые кусты.
И я, одушевившись крепкой верой,
Вхожу в сухие рощи, как в скиты.
Зима была суровой, и в потемках,
Еще не отошедшая от сна,
Под берегом со всхлипами ребенка
Вздыхает возвращенная волна.

Я руки протяну родне по крови.
Прощальных слез не выпущу из глаз,
Одаривая солнечной любовью,
Которую узнала в первый раз.
В костер весны пойду – своей дорогой;
Исчезну в догорающей золе,
Оказывая скорую подмогу
Всему тому, что вижу на земле.

Леда и Лебедь

Поразившись красотой Леды, Зевс на реке Еврот предстал перед ней в образе лебедя и овладел ею. Она снесла два яйца, и плодом их союза были Полидевк и Елена.
(Легенды и мифы Древней Греции)

Катится река, журчащей речью
Божью прославляя благодать.
Зевс в обличье лебедя весь вечер
Прячется, боясь себя назвать.

Много раз он видел, как несмело
Я в песок спускала с плеч хитон.
Обнажала грудь… Потом все тело…
И ступала с плеском в пену волн.

Я с разбега окунулась в реку,
Вынырнула; гибкою спиной
Лебедь тот с глазами человека
Бережно склонился надо мной…

Обхватив его мужскую шею,
Я щекой прижалась… Он поплыл,
Не было ловца его смелее...
И прогнать его не стало сил.

Все вокруг исчезло: мох и скалы,
И листва клонящихся олив…
В теле сладко бабочки порхали,
Счастье дальше жизни удлинив.

Выдох-вдох…Из сумрака и тины
В небо улететь – его удел...
Я из смертной женщины богиней
Стала, потому что он глядел…

Языческая ночь

В осторожности суеверной,
Не тревожа болотный храп,
Свет июльской луны ущербной
Бросил тени от хвойных лап.

Чтобы гиблые души тешить -
Облачившись в густой туман -
Пробудилась лесная нежить,
Не спугнув тишины полян.

Тот Иван, что в болото Марью
Лешачиной тропой завлек,
Перелетною зоркой тварью
Свету вылетел поперек.

Клык луны, обнажив недобрый,
С древним голодом – до небес –
Задышал, раздвигая ребра,
Старый хищник – дремучий лес.

Утро Гипербореи

Сквозь тумана густое мыло,
Проникая в чащобный сон,
Продвигается Свет Ярило
По ущельям еловых крон.

Еле виден в туманах росных
Хвойных веток густой навес...
Он о землю ударит посох –
И труха осыпает лес.

Сон слетает, и брезжит память
О картинах былых эпох:
Под каменьями-черепами
Шкурой стелется рыжий мох;

Из-под прелой листвы с кряхтеньем
Открывают сухие рты
Пни, готовые для истленья –
Хлам - в запасниках темноты.

Лесные цветы

От майского воздуха млея,
Тихонько смеясь на весу,
В нахмуренных ветках серея,
Шел дождик в дремучем лесу.

Промокнув, тропинки сопрели,
И сникли в овраге кусты…
И, только под лапами ели,
Светились живые цветы.

В созвездиях заиндевелых,
Покинув небесную высь,
Их звезды бубенчиков белых,
Под елками дружно зажглись.

Не мокли их кроткие лица,
А дождик все люльку качал;
И пели без роздыха птицы,
И ельник тихонько звучал.

Старый дом

Старый дом этот всем известен:
Все разломаны – он стоит,
Потому что на низком месте
Не такой живописный вид.
И на землю не претендует
Дальний родственник, иль сосед;
И, сколь хочешь, здесь ветер дует,
Зная повесть тех давних лет.

Он хозяин других не хуже,
И охотно покажет он
Все проделки осенней стужи
Через дыры пустых окон.
Возле печки теперь он вольно
Может шарить со всех сторон;
И, когда ему здесь довольно,
Он летит на просторы вон.

На дворе только пыль, солома,
Да разбитый сарай кривой…
Сын ушел из этого дома –
Кто же может здесь быть живой?
Лишний мусор сожгли мальчишки,
А забор, что исчез давно,
Не опустит кривой задвижки –
Приходи, смотри, - все равно.

Иногда проходить случалось
Здесь и мне, но до этих пор
Я ступить никак не решалась
На засыпанный пеплом двор.
И сейчас я иду со страхом,
Осторожно пускаясь в путь,
Будто тем драгоценным прахом
Укорит меня кто-нибудь.

Правда – здесь не совсем уютно.
Клен состарился в темноте,
И заметила я попутно
Яркий луч на одном листе.
Каждой клеточкой замирая,
Не нашла я нигде крыльца…
По земле, как живой, ступая,
И беспомощно, как слепая,
Паутину, стерев с лица.

Осенние сумерки

Сквозь сито глянцевых иголок,
Медовый свет течет во мхи,
Окрашивая стертый войлок
Тропинки у корней ольхи.
   
Из мглы трущобы, где зевота
Проникла в каждый уголок,
Сюда – на светлый край болота
Несутся стрекоты сорок.

Сшивая мох, листву и сучья,
Чтоб греть колени и бока,
Весь вечер с солнца нить паучью
Цепляет Леший, как с клубка.

До клича майского кукушки,
Заткав проплешины травой,
Он пнем прикинется, макушкой
Уйдя под полог снеговой.

Но если к бархатной поземке
Он не успеет спрятать рук, –
В кустах останется негромкий
Обледенелых веток стук…


Блуждающий огонь

  «Любовь, подобно блуждающему огоньку, заведет тебя в глубокую трясину, откуда нет выхода..» (Шарлотта Бронте)


На покрытую тиной ступень,
Что осталась от тропки овечьей,
Мертвой девушки синяя тень
Поднимается в розовый вечер.

Ветку тронет полой шушуна,
И листок закружится в полете…
В скрипе сломанной ели слышна
Её жалоба с края болотин.

«Я запуталась в гиблой глуши,
Где, цепляясь за волосы сучья,
Ободрали до самой души,
Превращая мой голос в беззвучье.

Синей тенью забытой любви,
Что не может ничем отогреться,
Будешь видеть меня, как ни рви -
Раньше времени корни из сердца.

Глаз не сводит с меня воронье,
Разлетаясь с испуганным с плачем, -
Стало ветром дыханье моё,
А в воде отражение – зрячим».

Лесное озеро

Я прохожу над травами жрицей лесных племен.
Сосны, хрустя суставами, тянутся в небосклон.
Солнце взошло над озером: будет денек хорош.
Жидкий туман молозивом льётся в озёрный ковш.

Пень на мысу поломанный: на голове колтун.
Волны бегут с поклонами: это лесной Перун.
В скованной позе идола, с ящерицей в ногах,
Хвойной трухой закиданный – солнцем и мхом пропах.

Ветер ко мне приносится – разгоряченный конь.
Явно ему я по сердцу: морду кладет в ладонь.
Хлопая, глажу ласково шею и крепкий бок.
Прыгаю ветру на спину, стаю спугнув сорок.

Предки друиды, рубище, обожествив древес,
Ждали лесного чудища – полностью из очес.
В ворохе, в небо пущенном, лиственного гнилья –
Ведьма летит над кущами. Господи! это я.

В эту мокрую осень...

В эту в мокрую осень я ждать не устала чудес.
Мы слепые надежды с бездомной собакою делим.
По размытым тропинкам в набухший потемками лес
Мы идем, словно в розовый, кем-то покинутый терем.

И собака бежит, настороженно нюхая лист;
Упоенно фырчит, и пытается что-то расслышать.
За дощатым мостом бурелом над тропою повис,
Цепью вложенных арок, скрываясь в студеном затишье.

За речною запрудой в траве мы нашли водопад.
День и ночь он негромко звенит, потерявшейся песней.
К ней из плена густых облаков просочился закат,
И лучи заискрились на вымокших кочках полесья.

Незаметно темнеет, и вкрадчивый дождь ледяной
Начинает стучать по кустам и осиновой прели.
Мы напали на солнечный след, и шагаем домой
Вдоль каймы берегов, и теряемся в сумраке елей.


Вечер в Новгороде

По следу воинских преданий
Ушла дружина в память дат.
За сбитый край дороги дальней
Скрывается сырой закат.

Безлюдье, как во дни сражений.
Колеблясь, лодка рыбаков
Плывет по древним отраженьям
Кремлевских стен и облаков.

Минули дни, когда с Ояти
В Константинополь шли ладьи;
Ко Пскову – боевые рати.
Все тонет в хмуром забытьи.

И только западная башня,
Весь день, и вечер дотемна,
Угрюмо помня век вчерашний,
К стране врагов обращена.

Зимний лист
 
На склоне дня, пройдя кленовый скверик,
Пустых ветвей касаясь на ходу,
Я снова выхожу на плоский берег,
К темнеющему медленно пруду.
Почти неразличима на тропинке,
Промерзшая листва шуршит во мгле;
И близорукой ощупью снежинки
Впервые приближаются к земле.

Как в том году, поодаль от качелей,
Засыпана листвой и смотрит в пруд
Скамья, где мы до сумерек сидели,
Когда прошли обычный наш маршрут.
Давно твой приговор смягчило время.
Теперь я удивляюсь, что снежок,
Озвучив тишину словами теми,
Скользит, не задевая мой ожог…

А завтра затуманит воздух стужа,
Закатывая солнце в снежный ком;
И юный клен начнет дрожать натужно
От ветра, налетевшего рывком.
Я, будто тот, не сорванный ненастьем,
Насквозь прожженный солнцем черный лист,
Отдавший все за горе, как за счастье –
За этот приближающийся свист.

Незабудки

На твоей березе у ограды
Лист не покачнется. Летний штиль.
Тень ветвей узорною громадой
Падает на бархатную пыль.

Жарко! Блещет в зарослях малины
Речка обмелевшая – Шелонь.
Поодаль от кладбища, в долине,
Пойменные травы щиплет конь.

Мальчик, услыхав раскаты грома,
Мигом оседлал велосипед.
Ты – не шелохнешься; здесь ты дома.
Я к тебе хожу все десять лет.

Пыль стираю с фото над могилой,
И кладу букетик голубой.
Не смотри, что плачу – это, милый, –
Я от восхищения тобой.