БАНДУРИСТ С ХУТОРА БЛИЗ ДИКАНЬКИ. Александр СИГАЧЁВ

http://www.lifeisphoto.ru/theme.aspx?id=24&orderid=0&n=365 

    На бульваре Гоголя погожим вечером, за несколько дней до весны   прохаживался молодой человек по имени Василько вдоль памятника великому писателю, играл на бандуре, пел украинские песни и взволнованно читал стихи собственного сочинения, посвящённые памяти Н.В. Гоголя. Он приехал с хутора близ Диканьки, что на Полтавщине, специально ко дню рождения своего великого земляка Николая Васильевича Гоголя, и таким образом, выражал ему своё благодарение... У памятника Гоголю собралось немало случайных прохожих,  и тех, кто пришёл, чтобы возложить цветы великому русскому писателю...

     - Так будем же мы достойны светлой памяти русского гения, - сказал Василько в заключение своего выступления, - Николай Васильевич Гоголь не отделял себя от России и считал, что Великороссы, Малороссы и Белорусы – это один великий народ. Гоголь сын трёх братских народов в одной великой семье. Вожди приходят и уходят, а братская дружба народов остаётся...

    Бандуристу долго аплодировали, и он громко запел песню « Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!..» Все до единого, кто были на этом неформальном, стихийном вечере памяти Великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя, дружно подхватили эту песню, и лилась она вольная и могучая, словно волны матушки Волги-реки, и словно откликнувшись на это великолепие, зазвонили Православные колокола Храма Христа Спасителя... Это были незабываемые минуты возрождения красоты, величия и славы  Великой Руси...

    К Василько стали обращаться многие присутствующие на этом знаменательном вечере, с просьбой передать низкий поклон  родимой сторонке великого писателя Николая Васильевича Гоголя... Василько смутился и признался, что не сможет сейчас вернуться к себе на Родину. «Тамошнее начальство меня невзлюбило меня, - сказал он, вздыхая, - им не нравится мой призыв к единению трёх братских народов, которые были предательски разъединены тайным сговором трёх большевистских партийцев в Беловежской Пуще... Начальство на Полтавщине обвиняют меня в измене Украине и называют российским прислужником. Так что теперь Василька и не знает, куда прислонить голову...

    - Идите ко мне в актёры в мой молодёжный театр, - предложил ему мужчина в длиннополом пиджаке, - там вы обретёте друзей, кров, и средство к существованию...

    - Но я не актёр... Я ничего не умею...

    - Вы хорошо сейчас пели и читали стихи, а если что-то в сценическом слове или в сценическом действии, у вас не всё по началу будет получаться как надо, - мы подскажем, научим, поможем... Ну, что – идёт?!

    - Идёт!..

    - Ну, брат, тогда давай будем ближе знакомиться и сразу же пойдём в наш театр!..

    - Согласен, - сказал в ответ, немного смутившись на дружеское предложение Василька, - а у меня написана небольшая миниатюрная пьеса, которую я назвал «Бандурист с хутора близ Диканьки». Мы её на своём хуторе самодеятельно ставили... Хуторянам нравилось...»  

    - А ты не сможешь нам показать отрывочек из этого спектакля?

    - Могу показать небольшой отрывок из вступления...

    - Это замечательно!..

     Василька, поднял воротник своего пиджака, слегка взъерошил волосы на голове, опустил пряди волос на виски, в виде Пушкинских бакенбард и принял стойку памятника Пушкину, что на Тверской улице. Читает с поэтическим вдохновеньем:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа...» (Меняет позу на свою обычную, обращается к публике.)

    Мне все прохожие говорят: «Дружище, ты молодец, - вылитый Пушкин. А куда подевался сам Пушкин с этого пьедестала, ты случайно не знаешь?..

    - Да никуда Пушкин я ещё не подевался, - отвечаю им, - вот же я!.. (Демонстративно выворачивает свои карманы, достаёт старинный рубль, предлагает его публике.) Нигде не принимают старинную монету и не дают за неё даже глотка воды из-под крана... Я так надеялся, что у меня этот рубль возьмут, да куда там... Я готов читать свои стихи даром  почтенной публике, но у меня от жажды в горле пересохло... Между прочим. На Гоголевском бульваре, мой друг Николай Васильевич Гоголь тоже погибает от жажды. Ему ещё хуже, чем мне. У него не оказалось при себе боже старинного пятака...  (Снова принимает позу памятника А.С. Пушкину, но тут же хватается за голову.) Боже мой, боже мой!.. Я от жажды, кажется, схожу с ума... (Обращается к прохожим.) Любезный друг! Я, кажется, схожу с ума от жажды... (Безнадёжно машет рукой.) Ну вот: я ему о своём, а он мне – не берите в голову... Да я и рад бы не брать в голову, но у меня это уже сидит в голове, понимаете ли Вы это или же нет?.. (Хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Ну, мать честная! Я ему говорю о своём, а он мне – о своём: «Постой здесь ещё немного!» Ему, видите ли, очень некогда, он несёт Н.В. Гоголю на Гоголевский бульвар русского квасу. Ты же мимо меня идёшь и сможешь конкретно по пути за одно и меня спасти от жажды ... (Снова хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Да разве же я не понимаю, что у Николая Васильевича юбилей, который бывает один раз в двести лет!.. Но ты же всё равно мимо меня проходишь? Тебе чего - глотка квасу для Пушкина жалко?.. (Благодарит и кланяется, кланяется и благодарит.) Ну, вот давно бы так, брат! (С жадностью пьёт, возвращает бутылку обратно.) Вот уж спасибо, так спасибо, брат Великоросс! Вот уважил, так уж уважил! Натурально спас меня от верной погибели от жажды... Ты, вот что, любезный друг, товарищ и брат: загляни и к памятнику Сергею Есенину, утоли и его жажду. А после того, как повидаешься с Гоголем, напоишь его русским квасом, так будь таким любезным, загляни и к памятнику моему тёзке, Александру Сергеевичу Грибоедову.  Ну, поторапливайся, друг, время не ждёт...

   Нет, не перевелись ещё добрые люди на святой земле русской. Жив ещё курилка!..  Жива ещё Русь-матушка!..

    Мужчина в длиннополом пиджаке, обращается к Васильке.

    - Ай, да молодец!.. Завтра же начнём репетировать твою пьесу «Бандурист».      

Действующие лица и исполнители:

Петро - бандурист

Ганна - возлюбленная Петра

Мама Галя - мать Петра

Мама Дуся - мать Ганны

Место действия – хутор близ Диканьки

Время действия – начало XXI века

   Тихая, тёплая, лунная украинская ночь. В саду на высоком  берегу Днепра белая хата залита ярким лунным светом. Сад в цветении. Слышатся неумолчные соловьиные трели. На скамейке под цветущей вишней за столом сидят мама Петра Галя и мама Ганнушки Дуся – мечтают и ведут междоусобную беседу. Из открытого окна хаты слышится задушевная песня Петра. Он поёт, аккомпанируя себе на бандуре. Время от времени, песня его смолкает, он тяжело вздыхает и снова поет песню «Взял бы я бандуру». Некоторые слова песни он заменяет своими собственными словами, и от этого он  вздыхает ещё тяжелее и чаще.

П е т р о (поёт и играет на бандуре)

Взял бы я бандуру

Да на ней взыграв,

Через цю бандуру

Бандуристом став!..

Э-э-эх!

Через цю бандуру

Бандуристом став...

(громко и долго вздыхает и снова поёт)

Славится бандура

Аж на всё село...

Грай, моя бандура,

Ганнушке на зло!..

Э-э-эх!

Грай, моя бандура,

Ганнушке на зло...

(снова громко и долго вздыхает)

М а м а Г а л я (обращается к маме-Дусе) Кажи мени, Дуся, а чого це твоя Ганна невзлюбыла моего Петра?

М а м а Д у с я (с удивлением) Та шо це ты балакаешь, Галочка? Чтоб моё дитятко Ганнушка, та не взлюбыла твоёго Петра?.. Я гляжу на них и ни чого не бачу.. Колы ж моя Ганна, да не взлюбыла твоего Петра? Це дило - треба гарно разжувати...

М а м а Г а л я (с обидой в голосе) Ой, Дуся, та шо ж тут разжовуваты? Ты послушай як мой Петро грае, спивае, та и вздыхае... (зовёт Петра) Петро, Петро, а ну-кось, выйды из хаты с намы побалакать... (появляется Петро, руки держит у себя за спиной, говорит невесело) ще ж ты, мамо, мени все шукаешь, та скликаешь? Ще ж ты все грать и спеваты мени мешаешь...

М а м а Г а л я  (обращается к Петру с повелительными нотками в голосе) А ну-ка, Петро, покажи нам: мени и маме Дусе свою бандуру!..

П е т р о (в сильном смущении) Та ще ж це ты, мамо, вздумала; не ловко ж мени як-то...

М а м а Г а л я (смегчая свой тон) Ну добре, добре, Петро, покажи нам свою бандуру не стесняйся, мы все свои...

П е т р о (достаёт из-за своей спины бандуру, показывает маме Гале и маме Дусе знатную бандуру, при этом засмущался, залился краской) Ну, це ж вот  она вам – моя бандура. Ни чого особенного у ней нимае, - бандура, як бандура...

М а м а Д у с я (громко восклицает) Ого-го! Вот это бандура! Всем бандурам бандура!.. (Петро смутился ещё больше, прячет свою бандуру за спину, уходит в хату)

М а м а Галя (даже всплеснула руками) Вот це ж и я балакаю: «Jго-го!..» А твоя Ганна балована... (появляется Ганна)

Г а н н а  (говорит взволнованно) Та не балована я, тётя Дуся, но Петро всю душу вывертае из мени своей игрой на бандуре и серденько моё так и рвется из груди!.. (из хаты послышалась музыка; Петро заиграл на своей бандуре. Мама Галя, мама Дуся и Ганнушка запели)

Взял бы я бандуру

Да на ней взыграв,

Через ту бандуру

Бандуристом став.

Э-э-эх!

Через цю бандуру

Бандуристом став.

Славится бандура

Аж на всё село...

Грай, сама бандура

Ганне весело!..

Э-э-эх!

Грай сама бандура

Ганне весело!..

                                                                Конец спектакля