Шкатулка сказок. Александр СИГАЧЁВ

      1.  ГОЛУБОЕ ЗЕРКАЛО
    (Предновогодняя сказка)
http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/0/37/451/37451042_New_Year_Wallpaper_22.jpg
   Вы читали Предновогоднюю сказку «ГОЛУБОЕ ЗЕРКАЛО»? Нет? Рекомендую прочитать, не упускайте возможность. Эта сказка может оказаться  очень полезной, особенно тем, кто любит соединять воедино сказочные образы и идеи. Не стану вас убеждать, что эту сказку непременно должен прочитать каждый, но если уже она вам попалась на глаза, то очень рекомендую не упустить шанса и ознакомиться, потому, как, я по личному опыту знаю, что ничего на глаза просто так не попадается. Всё в этом мире закономерно и взаимосвязано. Любой случай даётся нам как урок самой Природой-матушкой, который непременно надо хорошенько усвоить. Тем, кто своего урока не усваивает должным образом, могут быть всякие неблагоприятные сюрпризы. Это я вам точно говорю. Для тех, кто прочитает или прослушает эту сказку особенно внимательно, жизнь может измениться к лучшему. Вы станете знать больше того, что знали до сих пор. По крайней мере, вреда от этой сказки вам не будет, в этом я могу вам поручиться. 
   Итак, дорогие читатели и слушатели, снимайте свои телогрейки, рукавицы, валенки, шапки-ушанки, проходите в горницу, рассаживайтесь удобнее, и послушайте удивительную историю о голубом зеркале в Новогоднюю ночь.
   Произошло это в самый канун Нового года. Был хороший зимний морозный вечер. Пушистый белый снег падал на город большими хлопьями и вскоре наши серые, грустные улицы, стали удивительно нарядными и светлыми. Словно всё вокруг перед замечательным праздником выкрасили в белый цвет. Всюду виднелись белые сугробы, казалось, что на улицы большого города опустились с небес стаи белых лебедей...
   - Сказка, да и только!.. - мечтательно произнёс игрушечных дел мастер, всматриваясь в своё большое окно. Лепота!.. Вот это совсем другое дело!.. Это как будто Новогодний подарок всем нам от Деда Мороза!.. А то ведь было просто срам Господний... Виданное ли это дело, что бы почитай до самого Новогоднего вечера снега на дворе вовсе не было? Была какая-то безысходная серость. А теперь вот сразу всё побелело, похорошело, посвежело, заискрилось и засверкало всеми цветами радуги! Красота!.. На сердце стало радостно...
   Кукольных дел Мастер имел довольно необычное имя.  Все в округе так и называли его Мастер. Итак, Мастер снял с себя свой рабочий фартук, надел белую праздничную рубаху, и стал любоваться в своё окно. Он любил наблюдать перемены в природе. Это вдохновляло его на новые творческие замыслы. В его мастерской царил сказочный мир. Всюду – тут и там по всей его мастерской красовались его удивительные разнообразные поделки игрушек. Игрушки были на стеллажах, на столах, на окнах и в шкафах. Все, кто приходил к нему в мастерскую, не могли удержаться, чтобы не воскликнуть: «Какое чудо царит здесь у тебя, Мастер!..»
   Свои игрушки он лепил из белой глины, высушивал их особым способом, затем с большой любовью и мастерством художника раскрашивал он свои игрушки, и они стояли торжественно и чудно, в ожидании очередного дарения...  Мастер дарил свои сказочные изделия детям своих хороших знакомых, делал бескорыстные дарения своих чудесных игрушек в интернаты, в школы, в музеи. Мастер никогда не продавал свои вдохновенные творения, но только дарил. Он считал, что для мастера, его произведения, это своего рода маленькие дети, которых продавать не позволительно. Близкие ему люди считали его легкомысленным чудаком, но он не обижался на них. «Каждый человек имеет право на своё личное мнение, - говорил он, - и у каждого в жизни должен быть  свой собственный  выбор...»
   Были у мастера и такие игрушки, которые он не мог дарить. Они были особенно дороги ему, с ними он ни мог расстаться. Об этих особенных его игрушках ходили целые легенды. Бытовала в народе и такая молва, что, когда Мастер выходил на прогулку и его игрушки оставались в мастерской совсем одни, то они устраивали целые кукольные представления. А когда Мастер возвращался назад с прогулки домой, они рассказывали ему свои удивительные маленькие истории – миниатюры с натуры, басни в прозе и сказки, а также напевали ему свои неповторимые песни. Игрушки подавали ему новые идеи, которые он претворял в жизнь в своём творчестве. Мастер даже опубликовывал эти удивительные сказки, которые назывались «Кукольные сказки». Так ли всё это было в действительности? – утверждать не станем, но с уверенностью можем сказать, что эти куклы были настолько удивительными, что безоговорочно отличить их от живых, одушевлённых  существ было не совсем просто...
   Итак, Мастер любовался, глядя в окно из своей мастерской, зимним пейзажем. Это предавало ему праздничное настроение, на душе было тепло и радостно. И вдруг, он начал замечать, что окно в его мастерской становилось голубым. И не просто голубым, но светилось каким-то волшебным голубым светом. Кукольных дел мастер давно уже привык ко всяким удивительным явлениям в жизни, но не смог остаться равнодушным к такому удивительному, чудесному проявлению в его окне. Он невольно провёл своей рукой по стеклу и вот оно чудо: на стекле мгновенно обозначилась надпись: «Привет, Мастер!..» Шлём тебе Предновогодние поздравления!.. Мастер протёр ладонями глаза и снова посмотрел на своё окно, не скрывая своего удивления. Надпись «Привет, Мастер!..» не исчезла с голубого зеркала окна, но стекло, несмотря на мороз, вспотело. Мастер решил ответить на это чудесное поздравление и вывел пальцем на стекле «Моё приветствие, волшебникам!..» Вместо ответа, в голубом зеркале окна в его мастерской  стали появляться совершенно удивительные, фантастические виды городов с царственными дворцами, садами и парками. Это были поистине сады Аллаха!.. В райских садах пели удивительные райские птицы, сладкозвучно журчали фонтаны, слышалась волшебная музыка. Появилась фея в сверкающих одеждах. - Здравствуйте, Мастер, - сказала фея, - я к вашим услугам в этот чудесный Предновогодний зимний вечер. Могу  исполнить любое ваше пожелание....
   Кукольных дел Мастер не переставал удивляться и восхищаться всем увиденным и услышанным. Чудесные образы, фантастические видения уносили мастера всё дальше в сказочные миры, полные непередаваемого очарования, исполненные неиссякаемых  источников фантазий.
   В это время, на окно с улицы налетел порывистый ветер и начал насвистывать в узкую щель между рамами: «Мастер, будь осторожен!..» Надо сказать, что с этим окном у Мастера были давние особые доверительные отношения. У самого окна стоял его письменный стол и часто, когда он размышлял над сюжетом сказки, то смотрел в окно и получал от него нужную подсказку. Мастер привык уже доверять своему окну и поэтому, когда он получил весть от ветра, то решил быть предельно осторожным и внимательным к происходящему.
   В это время на дворе стало совсем смеркаться и мастер, по своему обычаю, зажёг свечи. Ему нравилось вечерами сидеть у окна при свечах... Окно ещё больше поголубело, когда в небе взошла полная Луна.  Всё ярче и ярче светила Луна и над окном мастера появилась яркая звезда – вечерняя Венера. Это мне даётся какой-то особый знак, - подумал Мастер.
  - Будь осторожен, будь осторожен, - пуще прежнего, свистел ветер в щель окна,  эта Венера и эта Луна могут похитить у тебя самые лучшие игрушки.
В это время налетел такой сильный ветер, что на форточке отлетели шпингалеты, форточка  распахнулась, и его игрушки одна за другой стали покидать его мастерскую, подхваченные ветром со снегом…
   В этот самый критический момент Мастер пробудился…
   - Сколько раз ты уже зарекался я, чтобы допоздна не работать, - укорял мастера его внутренний голос, - всю глину все равно не превратишь в игрушки, как не старайся. Переутомился ты, друг любезный, отправляйся в кровать…
 – Как можно отправляться в кровать в Предновогоднюю неделю?! -  протестовал другой внутренний голос мастера, - как можно равнодушно отправляться в кровать, когда ещё не все подарки подготовлены для моих замечательных, бесчисленных друзей по всему миру… А игрушки ещё надо просушить, раскрасить, да так, чтобы они ожили… Нет уж, ни за что не пойду в кровать! Так можно проспать всё царство небесное!..     
   Мастер открыл форточку. На дворе стояла настоящая снежная и морозная русская зима! Мастер взял кисть, разложил краски, выбрал самую лучшую игрушку и начал «вдыхать» в неё жизнь… - Эту Новогоднюю игрушку, - решительно произнёс мастер, - я распишу для моих друзей из Галактического ковчега, - самое время…
2. ДВА ДЕДА МОРОЗА
(Предновогодняя сказка)
http://www.avito.ru/images/big/3433781.jpg
  В Предновогодние дни повстречались два Деда Мороза (Большой да Юный).
Большой Мороз  Ну вот и повстречались мы с тобой, мой Юный Морозец!
Юный Мороз Здравствуй Дедушка Мороз!.. Научи: что и как мне надо делать, чтобы  Новогодние да Рождественские празднования пошли, как надо?!..
Большой Мороз  Ты уже освоил наши студёные премудрости?!
Юный Мороз  Да Дедушка Мороз, я уже по всему лесу походил, видел все твои студёные творчества! Красота!..
Большой Мороз Да что там – красота… чай, сама лепота!.. Видел ты, какие я в лесу сугробы-то намёл?.. А иней да снежные хлопья, да хрустальные бусы какие на деревах развесил?
Юный Мороз  Просто одно загляденье, дедушка!.. В зимнем лесу, почти ничего не шелохнётся, не аукнется. Лисы, зайцы да куницы все в норы попрятались, Медведи в берлогах спят. Теперь и я, пожалуй, тоже смогу хорошенько познобить людей в деревне. Я лишь немного на реке погостил, тек через всю реку – серебряный мост проложил, да снеговой заслон у леса намёл. Где я пробегал, - всё ковром белым устлал. Теперь по селу похожу, окна в избах разрисую; постучу, потрещу, холод и стужу напущу…
Большой Мороз Ну, вот и ладно, вот и добро!.. Научился ты моим премудростям, так пора тебе и на деле своё мастерство испробовать. Вначале-то мы в деревнях людей растормошим, развеселим, а там, глядишь, и Снегурочка наша на санях с бубенцами прибудет на праздник. Потом мы и в город направимся…  Так ты, сразу за дело принимайся, да только гляди: отморозков не делай из людей, всё-таки это божьи сотворения…
Юный Мороз Да разве ж я не понимаю? Я лишь так, легонько на них стужу напущу, чтобы они, как надо Новогодний праздник справляли… Я им для острастки мороза задам, чтобы веселее пели да плясали…
Большой Мороз Гляди: по деревне народ на гулянье валом валит, у ворот песни поют и хоровод затевают!.. Задай им морозца хорошенько. Эх, самому бы мне познобить народ деревенский, повыстудить бы избы да полюбоваться и послушать, как они петь да плясать начнут!.. Но твоё время наступает, так что мой Юный Морозец начинай пожалуй ты…
Юный Мороз Дозволь, Дедушка Мороз, я подшучу над ними: не позволю им на улице просто стоять, а чтобы веселее пританцовывали, а потом и потяну их за носы в дом… Окна разрисую, и стужей в избу залезу. Забегу в избу, по полу покачусь, зазвеню, затрещу, под лавку лягу и холодом дышать на них стану… То-то они запрыгают, заскачут…
   (Как сказал, так и сделал Юный Мороз: всем руки-ноги на улице познобил, холодом, стужей в рукава и за ворот залез… Забежали люди в избу греются, пляшут. А Молодой Мороз знай себе посмеивается… Залез под лавку и холодом на них дышит…)
Большой Мороз  (Ступил через плетень, перелез через тын, в окна заглядывает, варежками постукивает, посмеивается.) Эко, весельице-то! Эко, праздничек!.. 
   Взялись люди, печь жарко натопили, жару-пылу напустили. Греются у огня, песни громче запели, да плясать, пуще прежнего пустились. Юному Морозу от огня жарко да парко стало; выскочил он из избы, насилу отдышался… Большой Мороз  над ним посмеивается: Ну, что, Морозец-молодец, зазнобил людей деревенских? Так-то вот, мой юный друг, вперёд дела не хвастай!.. Давай-ка лучше мы с тобой полюбуемся в окошко да послушаем, как люди добрые праздничек справляют…
   Послышался звон колокольчиков, да бубенчиков: Снегурочка на праздничек в санях приехала. Что тут началось, - ни в сказке сказать, ни пером описать. Я там был, квас ядрёный пил, по усам текло, а в рот ни попало…     
3. ДВУГЛАВЫЙ ПЕТУХ
http://www.omama.ru/pics/sell/clothes/NY/Petuh1.jpg
   Хвастался на крыльце двуглавому петуху Петьке кот Васька, что был он на званном пиру и ел прямо со стола: чего хотелось и сколько хотелось...
   - Как же тебя не прогнали? - удивился двуглавый Петька.
   - Меня много раз прогоняли и даже били, - признался кот, - но я выбирал момент и снова лакомился...
   В это время из дома вышла хозяйка и ловко опоясала кота широким ремнём вдоль всей спины: вжик!.. Кот шмыгнул под крыльцо и, высунув свою голову, стал наблюдать, что будет дальше. К своему удивлению, он увидел, что хозяйка схватила за хвост петуха Петьку, подала его хозяину и громко сказала: «Этого урода-дармоеда приготовим и подадим к столу...»
   - Разве это справедливо, - подумал кот, - того, кто сам желает к столу, его больно бьют ремнём по спине, а петуха насильно тянут к столу...
   Но петуху Петьке повезло, его не стали готовить к столу. На его счастье, у хозяина и хозяйки гостил иностранец, калифорнийский фермер. Гость был смекалистый и сразу сообразил, что петух-то не простой, а бойцовской породы, да к тому же  ещё и двуглавый. Добрый дядюшка из Калифорнии был большим знатоком в петушином деле, не зря же он прославился не только на всю Калифорнию, но и на весь белый свет. Это ведь его ферма специализировалась на ножках Буша; особенно славились правые птичьи ножки. Так вот этот фермер взял петуха обеими руками, прижал его к своему сердцу и сказал: не губи, хозяин, настоящего русского бойцовского петуха.  Лучше подари его мне, я тебя - озолочу...
   По доброму русскому обычаю: просьба гостя для хозяина – закон. Хозяин прямо так и сказал заморскому гостю: «Забери у меня этого урода-дармоеда, чтобы и глаза мои его больше не видели...»
   Заморский гость из Калифорнии был просто счастлив от такого подарка, и готов был расцеловать хозяина. Он пригласил русского крестьянина к себе на знаменитую ферму в предместьях Калифорнии.
- О деньгах ты можешь не беспокоиться, - сказал заморский гость, - я готов оплатить твой проезд в оба конца, а сверх того, я сделаю презент... Что такое презент, мужик толком не знал, но по интонации гостя понял: презент - это что-то вроде подарка...
   Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли, прошло какое-то время и начал русский крестьянин  собраться погостить у Калифорнийского фермера. Как известно, русский мужик долго запрягает лошадь, но любит быструю езду...
   Как же велико было удивление мужика, когда он увидел своего уродливого двуглавого петуха во владениях заморского фермера. К услугам петуха Петьки был выделен удивительный  загородный дворец с прекрасными парками и садами, с фонтанами и прудами, с прислугой, охраной и поварами. У двуглавого петуха был личный парикмахер и свой собственный портной. Петух Петька был владельцем нескольких прекрасных автомобилей и к нему были приставлены личные телохранители...
   Русский мужик только диву дивился: «Да не может такого быть!.. Это просто какая-то блажь заморского фермера. Это он мне пыль в глаза пускает, туман наводит...» Однако очень скоро его сомнения были развеяны по ветру, как   с яблонь облетает цвет. Его удивлённому взору предстал двуглавый петух Петька, которому предстояло сраженье с другими знаменитыми петушиными бойцами на большой арене петушиного дворца. Русскому мужику перевели содержание текста рекламы перед входом во дворец. Реклама гласила: «Спешите увидеть Вселенские бои двуглавого орла - Петра Великого бесстрашного и непобедимого!..»
   Петушиные бои происходили в зеркальном бойцовском дворце, и  эти боевые сцены поединков показывались здесь же в зале на большом  экране. А также транслировались по телевидению во всех заморских странах. В зрительном зале собрался самый цвет калифорнийской знати. Они важно сидели за своими персональными столами, которые ломились от изысканных яств и заморских вин.  Их обслуживали полуобнажённые  заморские феи, прошедшие специальный конкурс красоты.
   На боевую арену к «Петру Великому» выводили одного за другим прославленных на весь мир бойцовских петухов, от которых только пух и перья летели в разные стороны, к всеобщему ликованию почтенной публики. Зрелище действительно было захватывающим, особенно, если учесть, что господа зрители были под сильным «газом» креплёных напитков. Некоторые из присутствующих ощутили на себе настолько мощный мозговой прессинг, что они стали насчитывать у «Петра Великого» не две головы, но на много больше и, разумеется, авторитет петуха от такой оценки стремительно вырастал.
   Русский мужик во всё время петушиного боя не находил себе места. То ли в нём заговорила врождённая гордость Великоросса за былую славу своего Отечества. В этом потешном бою виделась ему насмешка над памятью великих предков земли Русской. Может быть, в нём заговорила совесть русского крестьянина, и он корил себя за то, что с такой лёгкостью отдал своего питомца на то, чтобы его силы тратили не по назначению. Так или иначе, но решил он, и решение его было твёрдым, что  теперь же он должен вызволить  своего двуглавого петуха из сетей  торгашества. Осуществить это своё заветное желание было не так-то просто, но русский крестьянин был полон решимости. Он так прямо и сказал себе: «Была - не была!.. Где наша не пропадала?..»
   Как только закончился очередной петушиный бой, мужик к всеобщему изумлению заморской публики неожиданно появился на арене и начал по памяти декламировать стихотворную сказку-балладу, которую вместо колыбельной песни читала ему перед сном его бабушка. Сказка называлась «Красный петушок». Тут нашёлся и охотник  перевести текст с русского языка на английский или на американский язык, - кто там их разберёт – на каком языке обитатели Калифорнии общаются промеж себя? Своего родного языка у них в Америке отродясь не бывало. Ну, это ладно. Не так уж это важно для нашей русской сказки. Лучше мы приведём здесь полный текст  сказки-баллады, которую продекламировал наш русский мужик-лапотник:
Было ль, не было ль? - вот глупость,
Было все, что может быть;
Вывел царь в народе скупость,
Припеваючи стал жить!..
Но опять указ выходит:
«Кто подарком удивит
И царю, печаль разгонит, -
Из казны царь наградит...»
Вот на площади дворцовой -
Пушкой не пробить народ,
Все ж один мужик бедовый
Путь пробил себе вперед...
И, собрав остаток силы,
Протянул царю мешок:
                 -  Полюбуйся - вот красивый,
                  Красный Петя-петушок!..
 - Что еще за искушенье?
 Что за притча для царя?
 Мужику - кнута с соленьем!
 Петуху под хвост - огня!..
  Мужика под руки взяли,
На конюшню увели,
Петушка схватить пытались
Палачи-богатыри...
Но петух не поддается:
Клюнет раз - палач лежит ...
Удивленный царь смеется,
Стража в панике бежит...
Петушок без промедленья
Подлетел орлом к царю:
- Обещал вознагражденье
За улыбку, царь, свою!..
Убежать бы без оглядки –
Неспроста петух так смел!..
Боевой свой дух в порядке
Русский царь держать умел.
Чтобы толк придать законный
И в зачатке «спесь» пресечь:
- Вот тебе, подарок скромный,
Друг горластый, - царский меч!..
 Царь не промах в бранном деле,
И верна его рука.
Только перья полетели
И не стало петушка...
В тот же миг дворец пылает,
Только - ах! - и нет дворца.
Царский посох догорает,
Панике же - нет конца!..
И с тех пор враги боятся
Пуще всякого греха,
А чего - смешно признаться -
В красных перьях петуха!..
   С этими словами мужик схватил своего петуха в обе руки, поцеловал его в оба гребешка, которые величественно красовались на двух головах «Петра Великого», и ловко сунул его себе за пазуху поближе к своей пламенной душе Великоросса. Русская душа наша, как всем уже в мире хорошо известно, настолько безгранична, что, сколько мужика не обыскивали, но «Петра Великого» найти так и не смогли. Мужик руками разводит, показывает, что вот, мол, они руки-то мои, нате-ка вот, хоть наручники на них наденьте, но моего драчливого петуха Петю вам больше не видать, как своих собственных ушей...
   Некоторые горячие калифорнийские головы решили линчевать мужика прямо на этой самой арене, где только что петух Петя совершал чудеса подвига. И вот уже начали нашего мужика обступать со всех сторон, сжимая в своих руках - кто чего попало... Но в это время вдруг загорелось всё предместье Калифорнии, вспыхнул, синим пламенем и петушиный дворец. Началась всеобщая паника, знатные заморские вельможи кинулись спасаться, кто как мог. Мужику, хоть и с большим трудом, но удалось вырваться на воздух. И тут он увидел своего двуглавого петуха, который в мгновение ока вырос до таких больших размеров, что с лёгкостью схватил своего хозяина правым клювом за шиворот, усадил к себе на спину и понёс по поднебесью к себе домой на Родину Русь...                             
   
4. КРАСНЫЙ ПЕТУХ
http://img-fotki.yandex.ru/get/3910/kuraaltai.3c/0_28498_a27bde43_XL
   В одной большой деревне жил мальчик Петя. Был он  таким шустрым, что помилуй Бог! Даже самая смелая фантазия не в состоянии осветить всю ширь и глубину его бесконечных проделок. Однажды в их доме случилось невероятное событие: курица пеструшка снесла необыкновенно большое яйцо, величиной - с добрый мужской кулак. А в деревне, как всем хорошо известно, у русских мужиков кулаки о-го-го какие большие!.. Долго кудахтала пеструшка, пока, в конце концов, снесла это необыкновенно крупное яйцо. Жители со всей большой деревни приходили посмотреть на это удивительное творение живой природы; все восторгались и восклицали: «Вот это яйцо, так яйцо! Всем яйцам яйцо! Царь-яйцо!..» Весть о легендарной пеструшке быстро облетела всю округу и в дом мальчика Пети стали являться ходоки из дальних деревень, чтобы взглянуть на такую невидаль; все только диву давались и качали головой: «Истинно – диво дивное, чудо чудное…»
   Мальчика Петю вскоре осенила невероятно смелая мысль, не зря же он был смекалистый – до нет возможности! Решил Петя высидеть из этого яйца цыплёнка по своей оригинальной методике: прижимая яйцо к своему животу двумя руками. Уселся Петя на печи, укрылся стёганным ватным одеялом и решил не выпускать яйцо из своих рук ни днём, ни ночью до победного конца. И только, когда надо было наскоро перекусить или по нужде какой-нибудь отлучиться, то Петя укрывал яйцо стёганым одеялом,  быстро слезал с печи и также быстро возвращался на место своего сидения с необыкновенным яйцом. Родители Пети, конечно, беспокоились за него: хорошо, если это дело добром закончится, а то ведь, Бог его знает – мало ли что? - всякое в жизни случается… 
   Прошло ровно три недели такого сидения Пети на печи. И вот к исходу третьей недели ему почудилось, что в этом заветном яйце что-то, как будто бы зашевелилось и легонько стало изнутри постукивать; вначале совсем тихо и редко, а потом всё сильней и, наконец, на свет Божий проклюнулся птенец. Сколько было радости у мальчика Пети, лучше и не спрашивайте; его с трудом удалось успокоить. И дал Петя имя своему петушку – Петрушка.
   Прошло несколько недель и все стали замечать, что Петрушка растёт необыкновенно быстро и становился весь красный, как факел!.. Когда Петрушка окреп, то он стал начал гоняться по двору за всеми, кто попадался на его пути. Он клевал и бил крыльями не только петухов, гусей и кошек, но отчаянно нападал на собак, овец и телят. И стало уже совсем не до шуток, когда петух начал буквально налетать на людей. Известное дело, чем бы это могло закончиться для столь воинственно настроенного петуха; скорее всего, ему вскоре отрубили бы голову, однако мальчик Петя решился на новый эксперимент: он решил бежать со своим Петрушкой из дома в надежде, что найдет своему любимому петушку достойное место под Солнцем. Фактически, мальчик Петя подарил красному петушку вторую жизнь, петушок по достоинству оценил этот смелый поступок своего спасителя…
    Долго ли и далеко ли шёл мальчик Петя со своим петушком? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Вот пришёл он, наконец, к цирку «Стрела Молнии» в небольшом областном городке и остановился в раздумье: куда идти дальше? В цирке в это время только что закончилось представление и нашего юного героя обступили особенно любознательные зрители: зрелище, которое предстали их взору, было весьма необычным: всех занимал большой красный петух, которого мальчик держал на короткой привязи за верёвочку. Дети стали предлагать петушку угощения: мороженое, печенье, конфеты, а некоторые давали мальчику мелкие деньги…
   Эту картину увидел директор цирка и заинтересовался происходящим перед входом в цирк. У директора цирка был большой жизненный опыт, и он быстро отметил для себя все преимущества, которые сулило ему знакомство с мальчиком и петушком на привязи. Директор цирка, которые все местные мальчишки уважительно называли Дядюшка Серёжа, без лишних китайских церемоний спросил у мальчика Пети, что может делать этот необычный петушок? Выяснив, что этот петух имеет необыкновенные бойцовские качества, Дядюшка Серёжа предложил мальчику выгодное сотрудничество в знаменитом на всю округу цирке «Стрела Молнии».
   - У нас сейчас идёт только одно представление в цирке под названием «Хитро-мудрые» - сказал Дядюшка Серёжа, - этого явно недостаточно. Нам надо бы ещё что-то новенькое поставить на нашей арене цирка, что-нибудь шоковое, боевое, и твой красный петушок, как нельзя лучше может исполнить эту роль. Новое удивительное представление «Похождение Красного Петуха Петра Второго» - это было бы здорово!..
   - Мы с моим Петрушкой приветствуем это, - ответил мальчик Петя, и дёрнул Петушка за верёвочку. Петушок взлетел и уселся мальчику Пете на плечо и всем своим воинственным видом указывал: «Жду приказа!..»
   - Маэстро цирка Дядюшка Серёжа на всякий случай отошёл от петушка на безопасное расстояние и спросил, понизив свой голос: «Почему ты водишь своего петуха Петрушку на верёвочке?»
   - Мне так спокойнее, - ответил Петя, поглаживая своего петуха Петрушку по гребешку, - если отпустить его на волю отвязанного, то я за него не ручаюсь!.. Он всех здесь может переклевать и малых и больших…
   - Чудесно! – воскликнул маэстро цирка, - это как раз то, что мне в моём цирке сейчас нужно, чтобы поднять жизненный тонус у местных жителей!.. За своих цирковых лошадей, ишаков и верблюдов я не беспокоюсь, мы их во время загоним в убежище, а зрителям - будет здорово!.. Мы незамедлительно пустим рекламу о дебюте нового потешного циркового представления «Новые похождения Красного Петуха Петра Второго».
    Сбылись самые смелые ожидания Дядюшки Серёжи по поводу явки почтенной публики на первое цирковое представление. И всё было бы замечательно, если бы в цирк пошли только те, у кого были на руках  входные билеты.  Но куда там!.. Пришли и те, кому билетов не хватило, в надежде на то, что как-нибудь прорвутся в цирк…
    - Мы люди негордые, - можем и на полу посидеть или к стеночке как-нибудь прислониться, - говорил один путник другому, шагая по дороге к цирку…
    -  Если Дядюшка Серёжа моей мелочи не примет,- отвечал второй путник первому, - так пусть даст мне хороший подзатыльник вдогонку, когда я попытаюсь быстро без билета проскочить в цирк; такое у меня в этом цирке уже не раз и не два случалось; где наша не пропадала!..
    Дело было под вечер в один из солнечных, выходных дней, когда все местные жители и пришельцы со всей округи вдруг вышли на главную улицу, которая вела к цирку с космическим названием «Стрела Молнии». Улица была буквально запружена людьми, и для поддержания порядка в городе, к цирку были вызваны дополнительные отряды милиции. 
    Что творилось у входа в цирк, так вы лучше меня и не спрашивайте. Цирк был буквально набит публикой до отказа. Такая масса народу, скопившегося на сравнительно небольшом замкнутом пространстве, носила откровенно пугающий характер.
    Представление началось значительно позже назначенного времени, но, слава Богу - оно всё-таки началось. Собственно говоря, представление началось с обычного действия, что и было ранее - лошади, ишаки и верблюды бегали друг за другом по арене цирка, в то время, как работник цирка поочерёдно «ошпаривал» их кнутом с семи хвостами.
  Но вот, вышли в центр цирковой арены  мальчик Петя со своим Петухом  Петром Вторым, и всем присутствующим в цирке сразу стало ясно: сейчас что-то произойдет необычное, но до какой степени это будет необычно – никто не мог себе и вообразить. Впрочем, и описать произошедшее событие - мне очень непросто. Вся надежда на воображение читателя. Представьте себе, уважаемый читатель, что мальчик Петя решил со своим Петухом Петром Вторым - покатиться верхом на верблюде. Поначалу всё было хорошо: верблюд важно вышагивал по арене цирка, но когда работник цирка ошпарил его кнутом во всю спину, верблюд пустился вскачь. Мальчик Петя не удержался между горбов бегущего верблюда и свалился в бок. Однако Петя не упал на арену, а начал быстро взлетать к куполу цирка. Он был подстрахован верёвкой, обвитой вокруг его груди, а другой конец верёвки был переброшен через блок под самым куполом, и был в надёжных руках двух дюжих циркачей. Петя от неожиданности выронил своего Петуха Петра Второго из рук. Красный Петух, словно орёл, начал парить над головами у почтенной публики, и клевал своим крючковатым клювом всех подряд без разбору – куда попало. Публика мгновенно взбудоражилась: кто-то смеялся, кто-то взвизгивал или кричал и вскоре, - все сорвались со своих мест и ринулись к выходу. Создалась невообразимая давка, раздавались душераздирающие крики и вопли. Невозможно передать словами зрелища, которое представляло в эти моменты в цирке. Всеобщий хаос напоминал день страшного суда. Было много пострадавших. Несомненно, это событий вошло в летопись небольшого города, как самое трагическое событие нового времени.
    Куда подевался мальчик Петя и его красный Петух Пётр Второй? - никто сказать не мог, - они, словно испарились  в воздухе. В эту же ночь сгорел дотла цирк «Стрела Молнии». Долго на этом месте находился пустырь, который все старались обходить стороной…
5. СКАЗКА МУЗЫКАЛЬНОГО ОРКЕСТРА
http://www.rest-music.ru/zip/c4.jpg
   Стоило только музыкантам камерного оркестра оставить свои инструменты в оркестровой яме на время антракта, чтобы немного отдохнуть в кафе, так инструменты принялись оживлённо беседовать между собой. Первой заговорила первая скрипка этого оркестра. У неё было заведено такое правило, что при первой же возможности давать деловые замечания своим коллегам по оркестру.
   - Друзья мои хорошие, - сказала первая скрипка не очень громко, - милые коллеги, у меня сложилось мнение, что вы сегодня явно не в ударе... Оба наших уважаемых альта всё время пытались тянуть волынку, словно кота за хвост. Мне не без труда удавалось вытягивать их на нужный темп,  как будто я из болота тянул бегемотов. Это никуда не годиться...
   - Да где уж нам, чудакам таким чай пить? - с обидой отозвались как по команде в один голос оба альта. Слово взял старший по возрасту альт.
«Мы ведь только внешне похожи на скрипку, но голос у нас не такой звонкий и писклявый, как у тебя, наша глубокоуважаемая первейшая скрипка во всей поднебесной...» Альт слегка встряхнул своими старыми струнами и продолжал: «Нам с тобой не сравниться, куда уж там. Мы в нашем оркестре ведём скромный образ жизни и звёзд с неба хватать не собираемся. Так-то вот... У нас голос низкий, немного печальный... Нас композиторы не балуют... Не часто даруется нам возможность проявить свою индивидуальность в оркестре. На нашу долю выпадают только мелкие, незначительные музыкальные эпизоды, а то и вовсе лишь отдельные такты менее одного музыкального предложения. Так что, когда на нашу долю выпадает радость сыграть приличный кусок музыкальной пьесы, так мы пытаемся хоть слегка, чуть-чуть, в пределах дозволенных возможностей, сбавить темп и продлить наше творческое удовольствие. Но при этом, мы добиваемся того, чтобы наши отдельные нотки  звучали, как можно яснее и точнее. И не стоит стесняться того, чтобы слегка отступить от ровности темпа. Куда важнее не тактовые ровности, как штампы, а качество звучания, чтобы не терялся каждый звук, чтобы не утопал он в суете звуков... Ясно вам, госпожа первая скрипка?..
   Первая скрипка заговорила примиряющим тоном: «Хорошо, хорошо! Не стоим вам альты, так близко к сердцу принимать мой дружеский совет. Уж вам прямо и сказать ничего нельзя. Такие вы изнеженные стали, как мимозы... Сразу всё принимаете за обиду...
   - Не надо ссориться, друзья, - сказала виолончель. Лично я считаю, что в оркестре важны все инструменты, а не только скрипки и альты. Вот взять хотя бы нас, виолончелей. Разве мы хуже скрипок или альтов. У нас, как и у скрипок, и у альтов, имеются свои собственные футляры, тщательно отделанные бархатом внутри. Так же у нас есть и свои смычки, и собственные наши музыканты-исполнители. А если у нас нет специальных подушечек, которые музыканты скрипачи и альтисты подкладывают под свои подбородки во время игры, чтобы не дай бог, не повредить своими подбородками изнеженных, лакированных тел скрипок и альтов, так ведь это просто бутафория. Дело вовсе пустяковое. Зато у нас имеется то, чего нет ни у скрипок, ни у альтов. У каждой виолончели имеется изысканная ножка, на которой виолончель может немного танцевать под свою же собственную музыку. А это уже, согласитесь, двойное искусство для одного инструмента: музыка и танец!..  А чем больше искусств в одном, отдельно взятом инструменте, тем более он интеллектуален...
   - Ты, виолончель, не очень-то зазнавайся своей изысканной ножкой, - пробасил контрабас. Ты и рада была бы пуститься в пляс под свою музыку, да твой музыкант, крепко придерживает тебя. Как говориться в пословице: рада бы в рай, да грехи не пускают... Музыкант порою так зажимает тебя между своими ногами, что тебе не до танцев... Вот мы, контрабасы, совсем другое дело: наши музыканты играют стоя и дают нам волю проявить себя полностью. Наши музыканты и сами не прочь немного свободно пританцовывать вместе с нами. Мы танцуем с нашими музыкантами, но стараемся держать их от себя на достаточно почтенном расстоянии. Не то, что вы, виолончели, зажаты между колен у своих музыкантов, как в тиски...
   Виолончель даже загудела от негодования и решила поставить контрабас на своё место.  - На твоём месте, уважаемый контрабас, я лучше бы промолчала. Тебя твой музыкант частенько оставляет ночевать  в оркестровой яме... А это, как всем хорошо известно, также далеко от хорошего вкуса, как небо далеко от земли...
   - Ну, так и что из того, что иногда я действительно провожу ночь в оркестровой яме, - возразил контрабас, - да, если хочешь знать, так в этом моё преимущество перед тобой. Мой музыкант доверяет мне, даёт мне больше свободы и не ревнует. Ревность, как всем хорошо известно, это пережитки от варварства и дикости. Я никогда не изменяю моему музыканту. Поэтому и музыка, и совместные наши танцы  с музыкантами – это от Бога!.. Да, иногда бывает такое, что я проведу ночь в оркестровой яме, но, во-первых, я нахожусь в своём собственном футляре, больше которого нет в нашем оркестре, и потому, мой футляр – это моя неприступная крепость!.. А, во-вторых, я остаюсь в оркестровой яме не одна, а вместе с арфой...
   Все инструменты весело засмеялись и виолончель, воспользовалась некоторым смущением контрабаса, продолжила словесный натиск: – Ну, так и что же из того, что вы остаётесь в оркестровой яме на ночь вдвоём с арфой?.. Что из этого следует? Неужели вы всерьёз думаете, что это прибавляет вам чести хоть на одну ноту?.. Ну, вы даёте, господин контрабас, с вами не заскучаешь, честное слово!..
   Арфа решила заступиться за контрабас, тем более что она почувствовала нелестный намёк виолончели и в свой адрес. Арфа заговорила так, словно в оркестровой яме зажурчал живой ручей. – Между прочим, - сказала арфа своим волшебным чарующим голосом, - будет всем вам известно, дорогие мои коллеги, - что арфы являются представительницами самого древнего музыкального инструмента. Мы являемся правнучками нашей волшебной прабабушки – лиры!.. А лира, как всем вам уже хорошо известно, олицетворяет собою не только музыку, но и поэзию. Об этом не следует забывать вам, представителям и представительницам высокого искусства... Не случайно сказал гениальный русский поэт А.С. Пушкин: «Чувства добрые я лирой пробуждал!..» А это, согласитесь со мной, что-нибудь да значит...
   Скрипка решила примирить смычковые инструменты и арфу. – Друзья, о том, кто в нашем оркестре лучше, нам с вами спорить не к лицу. Это не делает нам чести. Для оркестра очень важно прислушиваться друг к другу, и во всем беспрекословно подчиняться главному лицу в нашем оркестре дирижёру...
    В диалог вступил белый рояль, который стоял неподалёку от оркестровой яму. Ему хорошо был слышен весь разговор, состоявшийся между инструментами оркестра. Рояль посчитал своим долгом высказать своё мнение на волнующую тему инструментов. - Первая скрипка, конечно, пользуется  большим авторитетом в оркестре, - сказал рояль, - но позвольте мне с вами не во всём согласиться. Разумеется, что в оркестре все инструменты важны. С этим никто и не спорит. Однако  у некоторых инструментов имеется предпочтительность перед другими инструментами в оркестре. Только прошу вас понять меня правильно, и не принимать за хвастовство мои слова. Необходимо оценивать достоинства того или иного музыкального инструмента в оркестре по его конкретному вкладу в общее дело сотворения  музыки. Никто не станет оспаривать факта, что все музыкальные инструменты можно рассматривать только, как часть оркестра. Но вот рояль, это совершенно другое дело. Рояль совершеннее любого инструмента. А если принять во внимание, что орган с некоторым допущением можно считать разновидностью фортепьяно, то он один составляет целый оркестр, а исполнителем этого оркестра является один музыкант – органист. В какой-то степени и рояль также может подражать целому оркестру. У таких великих композиторов-музыкантов, как Бетховен, Шопен и Скрябин это получалось безукоризненно... И далеко не случайно мы получили имя рояль, что в переводе с французского языка обозначает королевский. Кто ещё в оркестре, кроме рояля, носит такое высокое, царственное название?
   - Не к лицу роялю так сильно зазнаваться, - возразила первая скрипка, - это вам не делает чести, маэстро!  Да будет вам известно, немало известных музыкантов в мире называют рояль граммофоном или даже - ударным инструментом...
   - Такую оценку роялю могут давать невежественные люди. Я не стану оспаривать того, что действительно имеются такие музыканты, которые своей чрезмерно виртуозной игрой подтверждают, в некоторой степени, подобное мнение. Однако в их защиту хочется сказать, что повышенная громкость в игре, это своего рода протест против излишне изнеженной манеры игры, излишней сентиментальности, слащавости в игре, и  мещанстве вкуса... Имеются такие, с позволения сказать, музыканты, которые считают и губную гармошку инструментом более значимым, нежели рояль... Но это уже плод больного воображения... Вот ведь и аккордеон  по-своему ценный инструмент, но следует всё называть своими именами. Игра на аккордеоне никому не делает вреда, много хороших песен шансонье звучит под аккордеон, но всё же он далёк от великого служения искусству. Скажу ещё раз для особенно одарённых в музыкальном отношении инструментов, никакой другой инструмент в оркестре, кроме рояля не способен передать того бесконечного многообразия  музыкальной выразительности: от шёпота и задушевного пения до колокольных перезвонов и ударных инструментов...
   Неожиданно в разговор вступили барабаны. Они заговорили разом наперебой. В конце концов, переговорил всех один из них, самый большой барабан, который был увенчан двумя большими медными тарелками, лежащими друг на друге...
   Скажите, пожалуйста, - заговорил барабан отрывисто и резко, - кто-либо из присутствующих здесь авторитетных музыкальных инструментов может себе вообразить оркестр без ударных инструментов?! Если угодно вам знать, то главными в нашей семье оркестра являются барабана. Кто задаёт ритмы в оркестре? Задаём ритмы мы, барабаны... А каким может стать финал музыкального произведения без нас, без барабанов?! Да никаким, выйдет так себе, пшик один... Вот теперь и посудите сами, какие у нас, у барабанов возможности?! У каждого из нас свой голос с множеством подголосков. В распоряжении музыканта барабанщика имеется бесконечное множество приёмов, как следует стучать по барабану специальными барабанными палочками, щётками, пальцами и ладонями рук. Щёточками нас изрядно щекочут и тогда барабаны не стучат и не гремят, а шуршат и шелестят, словно опавшие осенние листья под ногами прохожих, или смеются и даже хохочут, а иногда, словно плачут и рыдают. Да ещё вам надо учесть, что в распоряжении барабанщика имеется множество всевозможных тарелочек, бубенчиков, трещоток, колокольчиков, бубнов и множество ещё всяких дополнительных инструментов. И при всем при этом, следует учесть, что управляет таким многообразием ударных инструментов один музыкант. Нередко слушателю может показаться, что барабанщик вот-вот запутается в своих музыкальных пассажах. Но в умелых руках музыканта, барабанные палочки, эти его маленькие лошадки, которые самым чудесным образом сами возвращаются в свою  конюшню...
   - Ну, ты, брат барабан, заговорил нас всех, - сказал рояль. Я же скажу кратко и ясно. Что рояль занимает исключительное положение в музыке, это неоспоримый факт. И не случайно во многих концертах для фортепьяно с оркестром, рояль отстаивает своё право вступать со всем оркестром в состязание...
   - Рояль, это, конечно, хорошо, тут и спору нет, - воспользовавшись создавшейся паузой, сказала флейта пикколо, которая была самым маленьким инструментом в инструментальном оркестре, но зато она обладала самым высоким голосом.  - Рояль это очень даже хороший инструмент, - повторила пикколо. Но если бы ко всем его достоинствам прибавить немного скромности, то и цены бы ему не было. Рояль утверждает, что способен заменить собою целый оркестр, но где он возьмёт фанфары? А золотой голос трубы? Как он мыслит себе симфонический оркестр без духовых инструментов: без флейт, гобоев, кларнетов, фаготов, валторн, труб? Может быть, рояль может заменить дудочки, свирели и жалейки? Пусть рояль попробует зажурчать ручейком, прошумит ветром,  пропоёт всеми голосами птиц, а мы послушает, что у него получиться, кроме скрипа педалей... В оркестре поднялся лёгкий шум, это негромко засмеялись духовые инструменты...     
   В это время в оркестровую яму вошёл дирижёр... Он очень удивился тому, что там стоял какой-то невообразимый шум. – Что это здесь за шум такой, откуда он исходит? - удивился маэстро. Все инструменты мгновенно смолкли... - Так-то вот оно лучше будет, - улыбнулся маэстро. Звук должен извлекаться из царства абсолютной тишины. Только тогда это будет чистый звук. Один за другим начали собираться артисты оркестра и рассаживаться по своим местам. Первая скрипка послала всем музыкантам контрольный звук ля первой отавы, словно волшебный позывной в мир прекрасной музыки. Началась настройка музыкальных инструментов всего оркестра. Это походило на гудение пчёл в разбуженном улье. Но вот все звуки смолкли, наступил благоговейный момент тишины и после короткого абсолютного затишья, дирижёр взмахнул своей волшебной палочкой и оркестр зазвучал... Началось настоящее волшебство в царстве музыки – полились божественные звуки...        
         
6.  СКАЗКА ЦВЕТОВ
http://img0.liveinternet.ru/images/attach/b/3/41/933/41933500_1235645749_fp318_the20terrace.jpg
   В саду у одной трудолюбивой хозяйки росли удивительные цветы. Их было так много и все они были такие разные, что люди, проходившие мимо сада, невольно останавливались у изгороди, чтобы полюбоваться этими необыкновенными  цветами. Но самое удивительное было то, что цветы могли разговаривать между собой.
   За изгородью сада, у самой дороги росли кусты дикого льна и раскидистый куст бузины. Лён цвёл меленькими синими цветочками. Их лепестки были удивительно тонкими, нежными, и прозрачными, словно крылышки у мотылька и даже ещё нежнее. Они не очень сильно выделялись среди высокой зелени  сочной травы и, казалось, что они стеснялись своей невзрачности и скромно прятались от постороннего взгляда. Рядом со льном рос невысокий, но раскидистый куст бузины. Его алые гроздья, словно красные сердца своей тяжестью склоняли ветви к земле и были далеко видны. В этого куста часто останавливались усталые путники, чтобы отдохнуть в прохладной тени его густых ветвей.
   Каждое утро проходил по дороге мимо кустов льна и бузины пастушок. Иногда он срезал веточку бузины, чтобы сделать себе дудочку, свирель или свисток. На дудочке или свирели он потом наигрывал весёлую мелодию. Вот послушайте-ка: Ту-ту-ту-ту-ту, пи-пи-пи-пи-пи, ту-ту-ту-пи-пи, Пи-пи-ту-ту-ту!.. Не правда ли: обворожительная мелодия!?
   Вот как-то раз к кусту бузины приблизилась большая рогатая коза и обглодала его, ободрала  рогами и затоптала ногами, так что от бузины остались торчать только палки, чуть-чуть повыше корня. Видавшие эту беспримерную грубость козы были очень удивлены её жестоким поступком, а лён просто обмирал от страха и ужаса. Долго потом прохожие спотыкались о торчавшие низко от земли кусты бузины, некоторые прохожие падали, вскрикивая, и вставали, отряхиваясь от пыли и долго ругаясь...
   Лён, росший у самой изгороди, с тех пор очень боялся, когда эта бодливая коза проходила мимо него по дороге...
   - И всё-таки жизнь хороша, – думал лён, когда немного успокоился. Солнечные лучи проливали на него столько же света и тепла, сколько и на все остальные цветы, которые росли в саду за изгородью. Садовые цветы выделялись своей необыкновенной пышностью и красотой. Они очень гордились этим и старались показать себя в самом изысканном виде... Лён нисколько не переживал  о своей неяркой судьбе. Он довольствовался своей скромной участью, любовался на ласковое солнце, с удовольствием подставляя его лучам свои нежные голубенькие лепесточки...
   Роза с гордостью и превосходством посмотрела со своей высокой клумбы на невзрачные синенькие и голубенькие цветочки льна и сказала своим подружкам по клумбе тюльпанам с насмешкой: «Надо же, какие неприглядные, маленькие синие головки цветочков льна на длинных  тоненьких стебельках. Просто какое-то убожество...»
   Тюльпан гордо выпрямился, поднял к солнцу свою затупленную головку и произнёс с расстановкой по словечку: «Потому-то и живёт лён под забором, чтобы своим уродством не портить благородным цветам настроение своим неприглядным видом... Стоит весь запылённый, взъерошенный с безразличием взирая на божий мир... Ему совершенно чуждо чувство прекрасного и возвышенного...»
   Роза брезгливо улыбнулась, и начала раскачивать свой колючий стебель из стороны в сторону, чтобы приблизиться к тюльпану и тихонько что-то нашептала в  самую пустоту чашечки в его голове. В это время в небе радостно запел жаворонок.  Юная дочка хозяйки дома, поливавшая в саду цветы, долго с наслаждением слушала радостное пение жаворонки и тоже запела:
Сады напевают...
Люблю их напевы,
Где птицы смолкают.
Тот сад омертвелый.
Песня вспорхнёт и смолкнет,
Вновь зазвучит, пропадёт...
В руки даваясь – вскрикнет.
Снова стихая, замрёт.
И сад в тени задумчивых аллей,
Таит напевы поднебесной сказки,
И жаворонок, не страшась огласки,
Взовьётся песней в тишине полей!..
Побудьте с песней этой одинокой,
С моей невестой неба – синеокой...
Как упоительны напевы в тишине,
Она поёт о вас и обо мне. 
   Тюльпан расплылся в улыбке. Он приблизился к розе настолько близко, насколько это было возможно, чтобы только можно было не пораниться об её колючки. Он заговорил и розой с большим чувством собственного достоинства: «Вот как благородные певчие птицы воспевают нашу красоту!.. Что даже юная наша хозяйка не удержалась и тоже воспевала нашу красоту... А всё потому, что у нас имеется немало красот, взирая на которые, невозможно удержаться, чтобы не запеть!..».
   Роза была согласна с этими словами целиком и полностью и ещё добавила от себя к  сказанным словам тюльпана: «Красота требует особого почитания. Ведь никто иной, как ты да я, да мы с тобой вдохновляем на пение птиц небесных и людей. А эти уродцы, которые растут под изгородью, пусть скажут спасибо за то, что и им слышно это прославление. Ведь и уродцам, также как и нам,  светит с небес это удивительное ласковое солнце...» Тюльпан раскраснелся ещё больше, он стал почти свекольного цвета... А роза продолжала возносить себе хвалебные речи.
   – Я уверена, - сказала роза, - что и дожди нас омывают, и росы нас осыпают своими жемчугами, исключительно лишь благодаря нашей красоте... Летний дождичек омывает нас, а солнышко ласкает нас своими лучами подобно тому, как родители купают своего любимого ребёнка, а потом вытирают пушистым полотенцем и ласкают его...
   - Вы правы, милая роза, так оно и происходит на самом деле... Мы с тобой такие красивые, такие счастливые, только живи да радуйся. Тюльпан вытянул свою шею, чтобы его было видно, как можно дальше и лучше...
   - Мы с тобой счастливее всех на свете! – сказала роза, кокетничая с тюльпаном...
   Лён любовался этими удивительными садовыми цветами. – Это действительно чудесные цветы, - думал он, - они радуют глаз и людям, и птицам... Мне так повезло в жизни, что хоть и через изгородь, но могу любоваться этими цветами... Но ведь и мне грех жаловаться на свою судьбу. Сегодня утром, хозяйка вышла из дома и когда проходила мимо меня, она нежно потрепала меня своей рукой и сказала: «Какой хороший уродился лён!.. Растёт не по дням, а - по часам. Она так прямо и сказала своей маленькой дочке, что из меня может получиться  неплохая пряжа, из которой можно будет по том связать нарядные варежки или носки. А можно связать нарядную салфетку, и ты  накроешь ей свой заветный маленький театральный сундучок, в котором живут твои сказочные герои: Петрушка и шарманщик!..».
   Дочка, как  услыхала об этом, то даже высоко подпрыгнула от радости, и вскрикнула: «Как это здорово ты придумала, мама, что из этого голубоглазого льна можно будет связать мне красивую салфетку, а заодно ты научишь и меня вязать красивые вещи!.. Не успели мама с дочкой далеко отойти от кустов льна, как прилетела удивительно маленькая птичка с хохолком на голове и с красивым оперением, села на лён и стала раскачиваться из стороны в сторону. Птичка сидела на голубеньких цветочках льна и весело пропела: «свит – свифт!.. фью, фью, фью!.. Удивительная птичка долго раскачивалась и напевала свою обворожительную песенку, в которой говорилось о том, какие это удивительные, голубенькие цветочки украшают лён! Какое от этих неприхотливых цветочков исходит удивительное благоухание! Это просто какое-то чудо!.. Иначе не назовёшь... «Вот сейчас я полечу к пруду, наемся там мошек, - прощебетала божья птаха, - и снова вернусь сюда, чтобы покачаться на этих голубоглазых цветах, как на качелях счастья!. Свит – свифт!.. фью, фью, фью!..» И птичка улетела ловить мошек не берегу пруда.
  - Вот ведь какое чудо-то дивное, - удивился лён, - такое в моей судьбе произошло впервые в жизни!.. Как же я всё-таки счастлив: и жизнь моя может оказаться не напрасной, если к осени из меня сотворят красивую салфетку, которой накроют волшебный сундучок с куклами для домашнего театра. Представляю: сколько удовольствия получит маленькая девочка, которая живёт в домике за изгородью. Каждый раз, когда она пожелает показать кукольный спектакль соседским ребятам, то, прежде всего она с особым удовольствием, снимет с сундучка свою заветную салфетку, аккуратно сложит меня и только после этого достанет свои любимые куклы и представление начнётся... Таким образом, я непосредственно буду соприкасаться к высокому искусству театра... Я по-настоящему счастлива, а, кроме того, до осени ещё далеко, лето в самом разгаре и я ещё достаточно долго буду наслаждаться жизнью: нагляжусь на солнышко, налюбуюсь на звёзды и луну, послушаю пение птиц, жужжание пчёл, искупаюсь дождями и росами. Как я люблю, когда меня нежно ласкает ветерок, когда к вечеру он повеет от пруда свежестью и прохладой!.. Как хорошо жить на свете!..
   Роза не могла больше выносить эти слова льна, и она обратилась к тюльпану. – Ты слышишь, тюльпан, как размечтался этот лён о радостях жизни? Без слёз на него и взглянуть невозможно, какой он весь запылённый стоит у самой дороги... А всё туда же, в мечтания пускается... Подумаешь, невидаль, какая: невзрачная птичка малютка, видите ли, на него садиться, чтобы покачаться...  Вымахал у забора этот лён долговязый, и рад этому до нет возможности!..
  Тюльпан незамедлительно отозвался  на эту оценку розы долговязого льна: «Это в жизни всегда так бывает, что если у кого в голове пусто, то это на долго, а может и вообще - на всю оставшуюся жизнь. Лён возомнил о себе бог знает что. Видите ли, хозяйская дочка потрепала его по голове, словно дурня какого-то, так он теперь и цены себе не знает...»
  В разговор вмешались подгнившие деревянные колья в изгороди. «Правда ваша, красавицы цветочные подружки!.. Этот чудаковатый лён высоко возомнил о себе, считает, что он приобщился к высокому искусству... Как бы не так!.. Полюбуйтесь на него, театрал нашёлся!.. Сундучок с куклами, видите ли, станут накрывать салфеткой, которую из него сделают... Смех, да и только!.. Какие же чудные эти долговязые метёлки с синими бесполезными цветочками, берут себе в голову такую нелепость. А не думают о том,  что по этой вот нашей пыльной дороге может проскакать на палках, как на конях ватага ребят с деревянными саблями и срубят лён под самый корешок. Вот мы тогда полюбуемся, как он свою головку держать сумеет?! Или забредёт старая коза, и начнёт его обгладывать. Ведь ей, этой козе всё равно, что жевать – клевер или лён...
   Лён терпеливо выслушал эти недобрые слова своих соседей. Но осуждать их не стал. Напротив того, он сказал: «Красивые, очень красивые растут цветы в этом саду. Конечно, мне не сравниться с ними. Жаль только, что у них плохое настроение. Если вернётся маленькая птичка назад, которая полетела покушать мошек у нашего пруда, то я искренне хотел бы, чтобы эта замечательная птаха села на эти цветы и своим удивительным пением развеяла бы им эту грусть... И на эти подгнившие колья в изгороди я не в обиде. Они прожили долгую нелёгкую жизнь: на них проливались холодные осенние дожди, первые заморозки обледенели их, а студеной зимой их засыпало снегами. С наступлением весны эти деревянные гнилушки стояли по-пояс в студеной воде и днём, и ночью.  Если бы я смог помочь им, хоть чем-то, то, несомненно, сделал бы это...
   - Вот помяни наше слово, - заговорил самый гнилой кол в изгороди, - недолог твой век. Оглянуться ты не успеешь, как наступит холодная осень и сразу же тебе придёт конец. А мы ещё поскрипим помаленьку, скрипучее дерево долго живёт...
   В этот момент на лён сел огромный шмель. Он так громко гудел, что все цветы в саду слышали его жужжащую песню: «Ж-ж-ж... ж-ж-ж-у... Хорошо живёшь, лён!.. Запах твой пряный и удивительное благовоние исходит от тебя, и нектар в синих твоих цветочках удивительно сладкий и пахучий ж-ж-ж... ж-ж-ж-у...» Шмель начал гладить нежные голубенькие лепесточки льна своими мохнатыми лапками, целовал их яркие пестики и тычинки своим хоботком. Голубеньким цветочкам сделалось очень приятно, они  благоухали. Казалось, что голубенькие глаза льна ещё больше поголубели, он начал раскачиваться из стороны в сторону и напевать:
Жить в своём родном краю, -
Это счастье рая!..
Шмель поёт мне песнь свою.
Ветерок ласкает...
И, качаясь, мы поём,
Ветерку послушны:
Хорошо, когда вдвоём
С бархатной подружкой...
Ярче, солнышко, сияй!
Рай в цветке не тесен...
Обогрей родимый край
И на сердце песню!..
Шмель поёт мне песнь свою,
Ветерок качает,
Жить в своём родном краю, -
Это счастье рая!..
   Когда шмель улетел, цветочки льна ещё долго потом блаженствовали.
    – Хорошо жить на свете, - подумал лён. Вот наступает вечер. День был хорошим, и можно спокойно закрыть глаза и уснуть. Мне ведь надо пробудиться до рассвета, чтобы с радостью встретить первые лучи солнца... 
    Роза и тюльпан стали пунцовыми от зависти...
   - Чему так радуется наш замарашка лён, - сказала роза, - стоит весь в дорожной пыли и ещё чему-то улыбается... Лён ничего не ответил розе, но про себя подумал: «А мне всё же хорошо жить на белом свете. Не могу я пожаловаться на свою судьбу...»
    В это время возвращался пастушок домой, радостно наигрывая на самодельной свирели... Надо же такому было случиться, что пастушок решил присесть отдохнуть рядом с тем местом, где рос лён. Пастушок посмотрел на меленькие голубенькие цветочки льна, улыбнулся и сказал: «Эти нежные цветочки, точь-в-точь напоминают синие глаза моей подружки Василисы. Он начал играть на своей свирели как-то особенно нежно, с большим чувством... Долго он так играл, а потом ласково потрепал лён и пошёл дальше своей дорогой, играя как-то особенно нежно, с лёгкой грустью...
   - Вот уж я не думал и не гадал, - подумал лён, - что сегодня так много доставил радости другим, и мне от этого чувства, кок-то особенно приятно... Хорошо и радостно жить на свете, вот и капельки росы освежают меня после жаркого летнего дня. Синие глаза его маленьких цветочков прикрылись ресницами. Слышно было, как играли в зелёной траве кузнечики на своих удивительных скрипочках, и они при этом как будто бы напевали:
А я сам, а я сам,
Я не верю чудесам...
Сам – пилю, сам рублю,
Сам я печку растоплю...
Слышалось пение птиц и далёкое кваканье проказниц лягушек. Ночь раскинула свои крылья, окутала ими все цветы и травы. Всё уснуло до нового утра...
                    
7. ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНИЮ
http://www.po4emu4ki.ru/v-nekotorom/3.jpg  
     Необыкновенно большое чудо в Топтыково демонстрировал дед Морозенко. Он организовал у себя в большом сарае детский театр. Ни у кого из жителей Топтыковских землянок в голове не укладывалось: «Откуда у деда Морозенко в голове что берётся?..» Под его руководством поставили спектакль «Тарас Бульба», «Ночь перед Рождеством» по произведениям Гоголя; ставили пьесы «Святки»,  «По щучьему велению», «Конёк гор-бунок». Сценарий дед Морозенко писал вместе с Колей Зажигаевым. В актёрах недостатка не было, главных из них приводим поимённо: Емеля Прибылов, Николай Черепенник, Валя Матлашевская, Владимир Тюрин, Галютин Михаил, Коля Карелов, Валя Замуруева, Толя Кравчук, Володя Соболев, Шурка Хрестин, Иван Матлашевский, Васька Бугай...
     Особенно прославилась на всю округу, вплоть до Криволучья, Присад, Косой горы, Петелино и Осиновой горы пьеса «По щучьему велению». С главной ролью Емелюшки дурака успешно справлялся Емеля Прибылов. В роли царя был дед Морозенко, в роли «Набольшего царского слуги» был Коля Зажигаев; в роли народа были все желающие артисты  царства-государства Топтыковских землянок, которых Емелюшка, едучи на санях и на печи, передавил-передушил (А что ж они сами под сани-то лезут, говорил он царю батюшке). Зрители, конечно, обратили внимание, что царь-батюшка шибко смахивал на Сталина: и усы – точь-в-точь Сталинские, и Сталинский зачёс. Видели, всё понимали, но помалкивали; малые зрители смеялись, конечно, от души, а вот те, кто были постарше – улыбались более чем сдержанно, особенно когда телега ехала с Топтыковского бугра и давила людей.
     Никакой декорации не было, действие разворачивалось прямо в сарае деда Морозенко и потом свободно перемещалось к колодцу «За бугром...»
     Самой потешной и в тоже время печальной была сцена, когда Емеля пытался научить царя-батюшку играть на липовой дудке, на этой сцене мы коротко остановимся:
     Слуги царя, одаривают Емелю гостинцами и подарками и просят его сыграть на своей дудочке «Натурально, чтобы царю весело было, ибо всё-то у него, у царя одни сплошные расстройства. Вот и желает царь смотреть-послушать, как Емеля хорошо на дуде играет».
     - Ладноть, сыграю вам впоследок...
     - А почему именно впоследок сыграешь ты, Емеля, - спросил царь-батюшка;
     - Наигрался я на липовой дуде и, будя с меня, буду тапере на гармони учиться играть...
     Вышел Емеля наперед перед царём, достал у себя за пазухой свою липовую дудочку, пошептал о чём-то над ней, словно заговор какой-то сделал, потрогал, потеребил её пальцами, тряхнул головой и начал.
     Звук дудочки был не громкий, мягкий. Играл жалобно-прежалобно разливное. Так жалостливо играл, что у царя щемило сердце. И видно было, что царю было сладостно случать такой щемящий душу напев. Так бы он вот всё слушал бы и слушал без конца. А когда рожок доплакался, так что и плакать-то у него уже сил никаких не стало, вдруг перешёл наудалую, на зажигательную плясовую. Пошёл так дробить и перебирать, так жарко жечь, живо ёрзать пальцами по дырочкам дудочки, да перетряхивать ею сверху вниз и из стороны в сторону, что и сам не удержался от своей музыки, взял да и  заплясал. Он, то загребал своими лаптями, то потряхивал ими в такт музыки с таким большим усердием, что все царские стражники начали подёргивать плечами и пустились ногами приплясывать, и топорами помахивать. Мать честная, что тут началось деяться!.. Царь, с трона своего слез, кряхтя и охая, разгибая поясницу начал плясать и ухать, да так его раззадорило, что аж до хохота пробрало-рассмешило...
     Наконец Емеля закончил игру на липовой дудочке. Царь-батюшка, подошёл к нему, хлопнул его по плечу, да и воскликнул: «Ай, да молодец! Ай, да сукин же ты сын! Сколько живу на белом свете, а такой чудесной игры, отродясь не видывал и не слыхивал!.. Вот ведь какой приверженный человечище... Любит своё дело зело борзо, и ни в чём этому делу не уступает!.. Вот это ма-а-астер! Вот доказал перед царём себя мастером!.. Откуда только духу в тебе столько набралось? Ну, уж, что уважил, то уважил... Дай-ка и мне поиграть. Взял дудку у Емели. Вытер её полами царской одежды, пригладил свои усы, приложил обеими руками липовую дудку к губам, сильно надул свои толстые щёки и начал...
     Раздался такой свист, что все поначалу вздрогнули от первого звука, такого пронзительно-громкого, что у всей его стражи в ушах зазвенело, задребезжало, засвистело, они чуть с ног не повалились...
     Царь-батюшка ничуть не смутился таким своим началом. И решил повторить свою игру. На этот раз он надул щёки немного поменьше и снова дунул в дудку. Раздался такой неприличный звук, что стражники невольно переглянулись и засмеялись. Один из них даже решил пошутить и сказал, что, наверное, царь-батюшка не на ту ноту нажал...
Что тут началось – трудно передать словами. Царь-батюшка швырнул липовую дудочку на пол, начал топтать её ногами; он бил себя в грудь, выхватил у одного из стражников палаш, стал гоняться за стражниками.
Емеля по-тихому удалился на своей печи: подобру-поздорову, до дому, до хаты...          
8. ЗЕРЦАЛО СКИФОВ
http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/008a/pic/0046/0046-4596n.gif
«Примерно пятьсот лет до рождества Христова, на исконные священные земли казаков по Дону, Кубани, Днепра и Днестра, вторглись несметные полчища персидского царя Дария I (Гистаспа) из династии Ахеминидов, который славился своей невероятной жестокостью, использовал в сражениях специально обученных диких хищных зверей (леопардов и тигров). Его войско было похоже на огромное море, которое не сдержала плотина. Когда войско царя Дария появилось в районе северного Причерноморья, сокрушая и опустошая всё на своём пути, казаки, прежде всего, незамедлительно отправили на ладьях по Дону, Волге, Дунаю и Днепру своих женщин и детей в надёжные потаённые урочища в сопровождении своих надёжных вооружённых отрядов. Оставшееся казачье войско не давало Дарию главного сраженья, но изнуряло и изматывало его войско частыми набегами, особенно по ночам: попеременно одни отряды казаков отдыхали, а другие не давали врагу покоя. Долго Дарий скитался со своим неисчислимым войском по нашим степям между курганами, пока они не осознали всего трагизма своего положения: огромное войско не может долго находиться в наших степях, эти «прогулки» от кургана до кургана очень дорого стоили им. Наступила осень, зори стали холодными, персы поели половину своих коней и стали околевать в наших степях целыми полчищами. Однажды Дарий прислал к казакам своих дипломатов для проведения переговоров «Если казаки не решаются дать нам решающего сраженья, - говори- ли они, - так заплатите нам дань за три года вперед и наше войско с ми- ром покинет ваши земли».
     «Хорошо, - ответили казаки, - мы пришлём к вам для переговоров  старейшего нашего казака Плакиню, он сумеет найти общий язык с вашим мудрейшим и могущественнейшим во всей вселенной царём Дарием»                    
     Войско царя Дария раскинулось лагерем у высокого кургана. Когда казак Плакиня приехал в лагерь войска царя Дария, персы были поражены его конём, который отличался от всех их лошадей своей резвостью, статью и могучестью.
     На переговоры Дарий явился с большой пышностью: из красного, как пламя шатра, персидские воины вынесли своего царя на походном троне, укреплённом на носилках, необыкновенно богато изукрашенных драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Дарий был одет в пышный красный халат, перепоясанный золотым поя- сом. На голове его была высокая белая чалма, украшенная драгоценным камнем необыкновенной величины, на пальцах его обеих рук сверкали перстни с драгоценными камнями.
     Персидские воины подвели казака Плакиню под самые очи великого завоевателя и силой заставили казака поклониться. С казаком Плакиней через переводчика говорил военачальник Мурза от имени Дария. «Знаешь ли ты, неверный, - с чувством большого превосходства заговорил Мурза, - что рука всемогущего Дария – Гистаспа, достаёт до самого солнца?»  Казак Плакиня ничего ему не ответил, он внимательно слушал красноречивого Мурзу…
     «Знаешь ли ты, несчастный, что у Дария – Гистаспа, - продолжал го- ворить Мурза, прожигая насквозь казака своим испепеляющим взглядом, - войско неисчислимо, как звёзд на небе, и что он покорил уже весь мир?..»  Казак Плакиня продолжал молча слушать Мурзу…
     «Что же ты молчишь?.. Отвечай, старик, - вскрикнул Мурза, - долго вы ещё намерены прятаться от нас за курганами и по ночам беспокоить нас набегами, словно разбойники?.. Вы воюете не по правилам… Так нельзя воевать. Или давайте сражаться по всем правилам военного искусства, или платите нам дань за три года вперёд!.. Разве тебе не ведомо, что в этом мире  сильнейшему надо платить за то, что он сохраняет тебе жизнь? Так было на земле всегда, так есть теперь и так будет вечно… Если ты явился сюда, чтобы отмалчиваться, я прикажу сейчас посадить тебя на кол! Поскулишь, поскулишь да и сдохнешь, как собака!..»
     Казак Плакиня выждал, когда иссякло всё красноречие Мурзы, и обратился к Дарию: «Царь, - сказал он твердо и решительно, - я пришел
сюда для переговоров с тобой, по твоему приглашению, полагаясь на твоё гостеприимство. Не хорошо обижать званного гостя. Мне известно о твоих завоеваниях и знаю, что у тебя всего много. Наша дань даже за три или за пять лет вперёд, не сделают тебя ещё более богатым. Если в под- небесной на млечном пути появятся ещё три или пять новых звёзд, разве заметно станет, что звёзд на небе стало больше? Есть у меня для тебя стоящий подарок от царства казаков-берендеев. Этот подарок достоин величия персидского царя Дария-Гистаспа. Я, казак Плакиня, являюсь хранителем чудесного зерцала скифов. Взглянув в него, можно увидеть далёкое прошлоё, будущее и настоящее жителей той страны, где находится обладатель этого зерцала»…
       Плакиня достал у себя за пазухой небольшой зерцало и, передавая его Дарию, пояснил: «Если потереть это зерцало своим рукавом по солнцу -  увидишь будущее, если потереть против солнца – увидишь прошлое, больше трёшь, дальше видишь. Дань, которую ты требуешь от нас – тленна и преходяща, а чудо – вечно!  Вот, царь, тебе наш подарок, это чудо-зерцало! Пусть оно увеселит и смягчит твоё уставшее от войны сердце».
     Мурза взял в свои руки чудо-зерцало и бережно передал его царю Дарию… Дарий внимательно, не скрывая своего удивления, разглядел этот необыкновенный подарок.  «Погляди-ка, - сказал Дарий, - загадочно улыбаясь, - дикий, степной народ,  владеет такими диковинами… Зерцало это я принимаю, как подарок, мы на досуге его изучим: потрём его и по солнцу, и против солнца, это мы всегда успеем сделать. Ответ же свой мы сообщим вам позднее».
     Мурза распорядился провести казака Плакиню за пределы персидского лагеря, и отпустить его на все четыре стороны… Этой же ночью персидское войско начало спешно покидать казачьи степи. Вскоре на Дон возвратились женщины и дети казаков из укромных мест.
 9.  СЛАСТЁНА
http://www.helsinki.fi/kreativ/images/518.jpg
     «Повадился медведь приходить на пасеку к деду Панкрату – мёд воровать. Мало того, что вычёрпывал он мёд из ульев своей лапой, как лопатой, самым бессовестным образом, так ведь он ещё и рамки с сотами все помнёт, и ульи покорёжит...
     - Ну, погоди ты у меня, косолапый, - решил дед Панкрат, - я тебя прищучу, узнаешь ты у меня Кузькину мать, покажу я тебе, сукину сыну, где раки зимують: гать твою, гать совсем - семь-восемь!.. Я тебе устрою - развесёлую жисть... Приковал он капкан к бревну, замаскировал своё творение травой на тропинке, по которой Потапыч к нему в гости захаживал, и притаился в засаде поодаль, стал терпеливо дожидаться...
      - Пчёлки стараются, медок по-капелюшечке собирають, - никак не мог  успокоиться старик, - а ты, утроба ненасытная, всё загребаешь своей лапищей, кубыть лопатой. Ой, доиграисся ты у меня!.. Вот уж скоро покажу я тебе «сладкую» жисть, так что невзрадуешся!..
     Расположился Панкрат поудобнее под вишнями, за смородинным кустом, зарядил свою двустволку на всякий случай, смастерил себе самокрутку, раскурил цигарку-носогрейку и размечтался: «Вот изловлю эту бродягу, да и пошью из него себе тулупчик;  плохо ли мне будить?!»
     Всю ночку просидел дед в своей засаде, ажно кости у него все заныли, пока он по-тихому, стараясь меньше двигаться, ожидал ентова голубчика... Вот уж и глаза у него стали слипаться, и голова сама на грудь часто стала падать, но самозванца бесстыжего всё не было. Вот уже на небе и светлая полоска рассвета появилась, собрался уж, было, он совсем выходить из своей засады,  чтобы в свой курень направиться, как вдруг послышался хруст веток: медведь собственной персоной явился и не запылился. Шёл он неспешно, вразвалочку, да огромный-то какой, Господи ты, Боже мой!.. Дед даже перекрестился многократно мелким крещением... Тут медведь взял да и остановился неподалёку от капкана, постоял маленько, словно раздумывая о чём-то, вдруг, резко повернул голову в сторону деда, стал принюхиваться. У Панкрата, поверите ли вы, люди добрые, или же нет? даже под ложечкой похолонуло и в животе заурчало. «Неужто, пронюхал запах моего самосада, - встревожился дед не на шутку». Но, к его счастью, Михаил Потапыч недолго сомневался, а потом решительно направился к улью, да и зацепил передней лапой за капкан. Раздался металлический щелчок. Капкан захлопнулся. Медведь взревел и начал трясти, своей ушибленной лапай...
     «Ага, попался голуба, - обрадовался дед, - пошуми, пошуми маленько - без шуму и брага не киснет!.. Но к его великому удивлению, медведь вдруг встал на задние лапы, взвалил ненавистное бревно с капканом себе на спину, да и потащил его по направлению к реке Медведице. Пошёл и дед за ним следом в полной растерянности. – Господи, помилуй, - шептал он, - сердце моё переполнилось жалостью к нему; вот на старости лет довелось мне истязать несчастную животину; умирать буду, не прощу себе этого злодейства...»
     Подошёл мишка к обрыву реки и скинул ненавистное бревно со спины в реку, да вместе с этим бревном и сам плюхнулся в воду... Долго он барахтался в реке, пока выбрался на берег и распластался на песочке, как мокрая тряпка. Панкрат приблизился к Мишке, а дед, поверите  ли вы, или же нет? – протянул лапу с капканом в сторону деда Панкрата и, глядя ему прямо в глаза, жалобно так зарычал – просил о помощи. Преодолел дед свой страх, приблизился к нему, отомкнул капкан, освободил его...
     Михаил Потапыч помотал своей головой, словно благодарил деда за своё освобождение, приподнялся и поплёлся к лесу - туда, откуда он и явился.
     - Если он не оглянется, - загадал дед, - значит, не простил мне своей обиды... Так и стоял Панкрат, пока медведь не скрылся из виду в лесу. Так ведь он и не оглянулся сердешный, знать, не простил деду своей обиды. Шибко, видать обиделся он на людей за такую вот грубость, что над ним сердешным сотворили люди.
      - Сколько жив буду, не прощу себе такой жестокости, - раскаивался дед Панкрат. Ведь и то сказать, медведь-то ведь тоже тварь Божья, он ведь так же, как и люди ведает и боль, и страдания... 
               
                              10.  ОСЛИНАЯ ВОЛЯ
http://www.vokrugsveta.ru/img/cmn/2007/06/26/003.jpg
     Были ослы вольными когда-нибудь? История умалчивает об этом. Сами же ослы про это и думать не желают, а другим что больше самих ослов надо? Слава Богу, если ослы помнят о своём роде-племени с момента своего рождения, так сказать: помнят о личной ослиной истории. Но истинно мудрыми считаются ослы, не помнящие своего родства. «А зачем? – спрашивается, - поесть, попить хозяин и так даёт, работу свою они любят, с удовольствием таскают вязанки дров из леса на своём хребте, так какого рожна, спрашивается, ещё надо?..»
     Жил один осёл так же, как все другие ослы живут. Так и прожил бы он свою жизнь счастливо и горя не ведал бы. Да вот на беду приснился ему однажды сон. В общем-то, это был даже не сон, а какое-то смутное видение, из которого понял он, что другая жизнь на земле возможна – более светлая. Очнулся осёл встревоженный. Долго искал он чего-то по серым стенам и  по углам, но ничего не нашёл утешительного для ума и сердца. Начал он вспоминать: что это за сон такой ему причудился? Но ничего путного не мог вспомнить. Какая-то голубая даль и больше ничего: ни очертания, ни образа... Попытался он выведать у своей ослицы: что же это такое могло ему примерещиться? Но подруга его только ушами своими похлопала на всю эту премудрость и даже осерчала, что он ей спать мешает. «Дожил ты уже до плешин, а всё в облаках летаешь, - сердито молвила ослица, - всё молодишься и щеголяешь, всё философствуешь – смех, да и только! Погляди на себя, вон уж вся шерсть облезла». Под конец она обозвала своего мужа умником...
     Время шло. Осёл уж было начал забывать о своём сне. Он только чувствовал, что в его существование вторглось что-то необычайное, какая-то неведомая тревога и тоска, но впечатление от необыкновенного видения притупилось...
     И вот однажды, он пробудился ото сна, вскочил, выпрямился, вытянул шею, поднял голову, «наострил» уши и вздрогнул всем своим телом. Затем, из его груди вырвался воинствующий клич: «И-а-а-а!..»
     Вскочила ослица, забрехали собаки, проснулся хозяин: все всполоши-лись!..  Перед внутренним взором осла ясно промелькнула древняя воля. Душа его было озарена таким блеском радости, что, не колеблясь, он разбежался и ударил своей головой в ненавистные хозяйские ворота, так что они распахнулись, к всеобщей радости всех четвероногих обитателей хозяйского двора. Но в глазах осла помутился весь белый свет, и он упал замертво...
     «Что это с ним такое стряслось? – спрашивали ослицу соседи ослы, - такой он у тебя смирный был и вдруг на тебе: ворота своим лбом протаранил!..»
     «Да приснился ему, сердешному какой-то сон, - объяснила ослица, - будто он очутился на воле, так вот он и восстал...»
     «А что это за штуковина такая – воля?!» - полюбопытствовали ослы.
     «Да так, какая-то муть голубая...» - пояснила ослица.
     
                                         11.  СОБАЧЬЯ ДОЛЯ
http://img1.liveinternet.ru/images/foto/b/3/159/3127159/f_17716327.jpg
     Была у одного хозяина собака. Много лет служила она ему верой-правдой. Когда состарилась, хотел её хозяин убить, но увидел, что из глаз у неё потекли слёзы, сжалился над ней, не стал убивать, но прогнал со двора и запер калитку.
     Стояла поздняя осень: листья с деревьев осыпались, лужи подёрнулись льдом, по небу плыли тяжёлые тучи.
     Сжалось собачье сердце. Все чужие ворота заперты, в подворотню не подлезешь, а у своих ворот ждать больше нечего. Хозяин так и сказал: «Иди прочь от моего двора без оглядки и чтобы глаза мои никогда тебя больше не видели». Остаётся одно – идти в город, там можно отыскать хороший, тёплый подвал. В городе  пищевых отходов много... Там я уж как-нибудь доживу свой век...
     По дороге в город она останавливалась, садилась отдохнуть на землю и скулила, жалуясь сама себе на безутешную собачью долю... И вот, наконец, показался вдалеке город и ей навстречу из города шёл чей-то собачий сын.
     -Куда тебя нелёгкая несёт? – проскулила собака, - что тебе не живётся в городе?
     - Неужели ты ничего не слышала? – проскулил собачий сын, - теперь в городе на нас собак открылась настоящая охота: из наших шкур люди делают для себя шапки, рукавицы и сапоги, а мясо наше на шашлыки пускают...
     Долго стояли они прижимались друг к другу, чтобы согреться, а когда из-за туч появилась луна, побрели они – каждый своей дорогой, глотая крупные собачьи слёзы. Но всё же будто легче стало, словно каждый поделил своё горе пополам.     
                                             12.  ШАЙТАН
http://i041.radikal.ru/0711/e3/1470120c1f3c.jpg
    Семья якута собиралась ужинать. И всего-то в семье было только двое: отец да сын. Посреди чума горел очаг, и на углях жарилась оленятина. Вкусно пахло в чуме. Хорошо было сыну, что отец его с ним всегда рядом.
   В тундре дул сильный ветер и вдруг послышался протяжный вой: У-у-у-у, у-у-у-у...
     - Кто это так завывает? - прошептал якутёнок, испуганно заглядывая отцу в узкие щелочки глаз, и плотно прижимаясь к нему всем своим худеньким телом. В тундре снова послышался вой, но уже не в одном месте и не так далеко, как прежде. Вой сливался в жуткий хор, от которого стыла кровь в жилах...
     - Это волки воют, - сказал якут, обнимая худенькое тело якутёнка, - но ты ничего не бойся, когда отец с тобою рядом... Придётся мне спустить на волков собак с упряжки, - продолжал якут после короткого молчания, - а не то, так чего доброго эти пришельцы погубят наших оленей. Якут встал и направился к выходу.
     - А как же мясо, ведь оно почти изжарилось? – поинтересовался яку-тёнок больше для того, чтобы хоть ещё ненамного задержать своего отца в чуме; так ему не хотелось оставаться без отца, что и высказать нельзя...
     - С мясом, сынок, разберёмся потом, - как можно спокойно сказал отец, - не бойся ничего, я скоро вернусь. Он отвернул в чуме оленью шкуру и выбрался наружу. В небе светила огромная жёлтая луна. Волки выли совсем близко, много их было. Жутко слушать такой дикий вой. Снег резко хрустел под ногами якута. Быстро он подошёл к нартам, и, освободив собак от упряжки, строго обратился к вожаку с такими словами: «Шайтан, - сказал он, заглядывая в глаза умной, преданной собаке, - выручай, Шайтан... Слышишь, как страшно воют волки? Это они навывают нам смертельную беду. Много раз ты выручал своего хозяина от беды, выручай и теперь...»
     Шайтан приветливо повилял хозяину хвостом и принял боевую стойку. Такую же стойку мгновенно приняли и все остальные собаки. Шайтан окинул своё собачье племя повелительным взглядом и зарычал во-инствующим рыком, словно говорил: «За мной, собачьи дети! Победа или смерть!..» В следующее мгновенье собаки дружно ринулись в бой. Через несколько минут морозный воздух сотрясли страшные звуки: леденящее душу рычанье, визг и клацанье зубов. Схватка собак с хищными волками порой удалялась от чума, но вскоре приближалась вновь. Долго разносились эти ужасные звуки, пока, наконец, они не растаяли в бескрайних просторах тундры. Всё стихло...
    - Отец, почему до сих пор ещё не вернулся наш Шайтан? - спросил якутёнок у своего отца после ужина.
     - Нелегко пришлось нашему Шайтану, чтобы заставить волчью стаю убраться отсюда подальше, - ответил якут, раскуривая свою трубку, - спи, сынок, а когда ты проснёшься, вернётся наш Шайтан, может быть усталый и израненный, но живой...»
     Шайтан приполз к чуму нескоро. Во многих местах он был  искусанный,  волчьими клыками, но живой. На снегу алели капли собачьей крови подобно гвоздикам...
                                   13.   ОХОТНИК  ЭГЕЙХОДА
http://img-2008-05.photosight.ru/22/2686776.jpg 
     Хозяин чума Эгейхода лёг усталый на войлочный ковёр у самого очага и, раскурив свою трубку-носогрейку, обратился к своей жене с такими словами: «Зачем, жена, ты не торопишься послать моего старшего сына звать гостей? Когда же ты успела позабыть о том, что я, известный на всю округу охотник Эгейхода, убил медведя, и что у нас будет большой пра-здник? Пусть мой старший сын, как стрела облетит все становища и позовёт в наш чум столько гостей, сколько сосен в нашей тайге!..»
     Эгейхода встал во весь рост и начал неторопливо ходить вокруг очага по часовой стрелке. Трубка его хорошо раскурилась, дух был приподнят на небывалую высоту, и он с гордостью продолжал говорить своей жене: «Когда Бог тайги позвал медведя из берлоги, и я напал на его след, тогда ещё можно было никому не торопиться ко мне в гости, но теперь, когда Эгейхода убил великана тайги, пусть никто не задерживается и все приходят ко мне на праздник в честь убитого сиволапого медведя!..» Охотник Эгейхода вдохнул ароматного синего дыма махорки, с удовольствием поцокал языком: «Цэ, цэ, цэ!.. Хорош табачок, однако!.. Всё с себя сними и отдай за него и всё мало будет!.. Ты вот как, жена, научи говорить моего старшего сына гостям моим, что праздника такого давно не знала тайга: я, старый охотник Эгейхода надену свой лучший наряд, спою и станцую о том, как убивал я медведя!.. Пусть люди не боятся Бога тайги. Бог никого не станет наказывать за убитого сиволапого великана. Я уже принёс Богу в жертву голову медведя и называл её дворцом ума, я пожертвовал Богу ноги медведя и называл их столпами тайги, а самого медведя я назвал чудом тайги...»
     Эгейхода снова лёг на войлочный ковёр у очага, с силой растёр своими кулаками глаза, чтобы они не сомкнулись, до того как он всё скажет своей жене, и продолжил свой монолог: «Немало охотников заплатили неудачами за то, что ходили по следу такого великого медведя. Вот что я сейчас подумал: самый богатый купец не пожалеет всю свою кассу за шкуру такого великана!.. Ай-яй-яй! – не пожалеет, говорю - он всю свою несметную кассу, когда такую мехоту потеребит!.. Так я ещё и не отдам эту невиданную мехоту, ни за какую большую кассу. Касса приходит и уходит, а слава обо мне пусть навсегда останется в этом родовом чуме!.. Поторапливайся, жена, не стану же я, знаменитый на всю округу охотник Эгейхода слишком долго ждать званных гостей!..»
     Охотник ещё раз затянулся приятным, синим дымком от самосада, с удовольствием поцокал языком, похвалил шибко добрый табак и уснул у самого очага счастливым, спокойным сном...         
                              14.   ПРАВДА И КРИВДА
http://www.artchive.com/web_gallery/reproductions/131001-131500/131437/size1.jpg
     Отслужил солдат службу, дали ему сухой паёк – три сухаря да три кусочка сахара и отпустили на все четыре стороны. Солдат, хоть и без гроша в кармане, а и тому рад, что служба, наконец-то, закончилась, он может поехать трудиться, куда пожелает.
    Поднял солдат на дороге стёклышко, погляделся в него, пригладил руками у себя на голове волосы, поправил гимнастёрку и пошёл – куда глаза глядели. Шёл он, шёл и встретил ветхого старца.
     - Сотвори милостыньку, служивый, - попросил старец. Отдал ему солдат половину своего сухого пайка.
     - Добре, - говорит старец, - спаси Христос, что последним своим куском со мной поделился. Чем тебя мне наградить за твою доброту? Проси чего хочешь.
     - Да чего же я стану просить у тебя, старого человека? Хотелось бы мне трубку такую иметь, чтобы её ни табаком набивать не надо было, не раскуривать, - чтоб само собою всё это делалось. Так ведь нет у тебя такой трубки...
     - Хорошо, - говорит старец, - иди, служивый, своей дорогой, будет у тебя такая трубка, но ты должен понять: если встретишь Кривду и не выправишь её, - трубка твоя никогда больше не раскурится.
     Только проговорил это старец, тут же исчез, как будто его и не было вовсе. Подивился солдат, что исчез старец таким удивительным образом, однако долго размышлять не стал: отчего да почему? А пошёл своей дорогой. Прошёл солдат немного и вдруг подумал: «Дай-ка я погляжу на трубку». Остановился он, сунул руку к себе в карман: так и есть, вот она, трубочка заветная... Только успел солдат вытащить трубку из своего кармана, а она уже раскурена...
     «Уже дымит! Вот тебе раз! – подивился служивый, - добрая вещь!..» Покурил он трубочку в своё удовольствие и снова сунул её к себе в карман, а она сама собою в момент погасла.
     Случилось в это время в тех местах такое событие в народе, что Правда не захотела далее мириться с бесчинствами Кривды, уличила её во всех злодеяниях и подала на неё в суд. Кривда обратилась за помощью к самому дьяволу. Дьявол выслушал опасения Кривды и успокоил её: «Не волнуйся, - говорит Сатана, - мы на суде так дело это искривим, что Правде самой хуже станет, так что от неё толь пух да перья полетят в разные стороны».
    Дьявол предложил Кривде своего личного адвоката. Суд состоялся при закрытых дверях. В суде адвокат Дьявола защищал Кривду с таким успехом что, несмотря на всё злодеяния Кривды, ей воздали хвалу, честь и славу, а у Правды конфисковали всё имущество. Прямо в здании суда
с Правды сорвали одежды, и все избранные присутствующие оплевали её с головы до ног. После этого, несчастную Правду прямо из зала суда направили на каторгу. Вдобавок ко всему, людей, сочувствующих Правде, столпившихся у здания суда, побили дубинками...
     Дьявол и Кривда были в великой радости. По этому случаю, они устроили такой  шабаш, что земля ходуном ходила. На этом кагале присутствовал сам Сатана и, несмотря на свой преклонный возраст, отплясывал всю ночь такого «трепака», что вся нечистая сила чуть было, не помирала со смеху...
   Когда в тех местах проходил солдат, он увидел, что много людей нахо-дятся в великой скорби и в трауре. «Что случилось? – спросил у местных людей служивый, - почему вы плачете?» И люди рассказали ему всю эту историю о вопиющей несправедливости Кривды по отношению к Правде.
     - Э-ге-ге, - подумал солдат, - надо мне эту Кривду незамедлительно выправить, а не то, погаснет моя трубка. Отправился служивый туда, где нечистая сила всем кагалом шабаш справляла, спрятался он за корягой, а трубочку свою раскурил, да на сучке её приладил. Сам Сатана первый обратил внимание на раскуренную трубку: «Что это ещё за чертовщина такая здесь, в наших местах  охотиться вздумала? Пойду-ка, что ли, погляжу». Только Сатана занёс своё копыто через корягу, солдат изловчился да и накинул ему на хвост верёвочную петлю, намотал на сучок коряги и принялся крестить эту нечисть в самое рыло дубинкой – крест на крест... Пометался, пометался Сатана туда-сюда, чует, что дело тут выходит нешуточное: и хвост намертво удавлен и вся рожа расквашена – уж больно у служивого коряга в руки попалась тяжёлая да сучковатая, хоть караул кричи. Но самое-то страшное, что бьёт солдат не просто наотмашь, как в старину колдунов мутузили, а всё норовит крест на крест припечатать. Так и пришлось Сатане упасть рылом в самую грязь и провалиться сквозь землю, только остался на сучке висеть его хвост с кисточкой...
     Поглядел служивый туда, где, шабашники пировали. Видит, что и они все, как один провалились сквозь землю, как будто их здесь и вовсе никогда не было. У них, у Сатанистов такое правило заведено: куда один, туда и все торопятся. Так туда им всем и дорога заказана.
     Осмотрел свою трубочку служивый – она ещё дымилась. «Выходит, что я Кривду хорошо выровнял, - подумал он, - и пошёл дальше своей дорогой...»  
                                       
                                   15.  ЩУЧЬЕ САЛО
http://www.stihi.ru/pics/2009/04/20/4356.jpg
     Ехали два приятеля на телеге: один – рыжий, другой – чёрный. Ехали они долго и молчали: каждый думал о чём-то своём. Захотелось рыжему попутчику поговорить, да не знал о чём начать. Увидел он на берегу реки рыбака и решил заговорить о рыбалке.
     - Разве тут можно поймать хорошую рыбу? – начал рыжий свою беседу издалека, - вот, помниться, какую мне доводилось ловить рыбу. Поверишь ли ты мне или же нет: таких щук я вылавливал, бывало, что на пять пальцев одного только сала на ней было. Вот какую надо ловить рыбу. А теперь - это не ловля, а так – одно недоразумение...
     - Ой, полегче, полегче под гору, черногривая, - крикнул на свою кобылу черноволосый сосед, - мы скоро подъедем к тому месту, на котором отрываются у тебя подковы и всякий раз бьют лгунов прямо по голове...
     Рыжий сосед с опаской посмотрел на кобылу, намного помолчал, видимо о чём-то мучительно соображал, но вскоре заговорил снова.
     - Вот, приятель, - обратился он снова к черноволосому попутчику, - какие щуки-то на свете бывают! Правду сказать, на пять пальцев сала у них почти никогда не было, но на три пальца, пожалуй, что и было наверняка... А что, приятель, скоро ли будет то место, где у твоей кобылы подковы отрываются?
     - Да вот уж неподалёку...
     - Знаешь что, друг, - сказал рыжий, - положив свою руку на плечо чёрноволосому попутчику, - если сказать тебе по совести, то в моих щуках ни капли жиру-то не было, сам знаешь, какое может быть у щук сало, она ведь не сможет тогда, как ей положено по природе, карасей ловить. Но вот зубы у щук острые, это точно!.. Так, где же то место, где подковы-то у кобылы отрываются? – снова спросил рыжий попутчик...
     - Это место растопилось точно так же, как твоё щучье сало, - ответил черноволосый ямщик.
                       16.   ЧТО ПОТОПАЕШЬ, ТО И ПОЛОПАЕШЬ  
http://www.ebftour.ru/images/load/Image/volk580.jpg
 
     Молодой волчонок спросил у старого матёрого волка: «Почему люди говорят, что волка ноги кормят?»
     - Подрастешь, сам узнаешь, - ответил волк.
    Наконец наступил такой день, когда старый волк взял на промысел своего молодого волчонка. Далеко им пришлось идти, пока они добрались до стада, и волк, строго предупредил своего волчонка: от меня не отставай ни на шаг. Подкравшись к стаду с подветренной стороны, он с быстротою молнии подлетел к молодому ягнёнку, в одно мгновенье зарезал его, и ловко вскинув жертву себе на спину, бросился к лесу. Молодой волчонок едва поспевал за ним. Вскоре они услышали сзади невероятный шум, стрельбу и собачий лай. Через некоторое время старый волк переложил свою ношу на спину молодому волчонку; тут-то и почувствовал волчонок, что бежать так быстро он уже не может, а сзади уже недалеко слышалось, как за ним гнались собаки и вот они уже совсем близко-близко, слышалось их частое дыхание, и чувствовался нестерпимый запах псины... Сердце волчонка готово было вырваться из груди, срывалось дыхание, темнело в глазах и неприятно закладывало уши...
     В критическую минуту старый волк ловко перекинул ягнёнка на свою спину и тут волчонок почувствовал, будто у него за спиной выросли крылья, казалось, что он не успевает даже отталкиваться ногами от земли... А вот уже и лес-спаситель...
     Переведя дух, после первого испытания погоней, и немного подкре-пившись сладким мясом молодого ягнёнка, волчонок произнёс с облег-чением: «Теперь-то я знаю, почему волка ноги кормят...»
     - Почему же? – поинтересовался заматерелый волк.
     - А потому, наверное: что потопаешь, то и полопаешь.
     Волк похвалил своего волчонка, лизнув своим шершавым языком у него за ухом.
                                          17. БУКВАРЬ
http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/1/53/925/53925848_bukvarmOY33a5d3b.jpg
     Цыганская многочисленная семья намытарилась за день в скитаниях в поисках хлеба насущного и под вечер расположилась на ужин под раскидистым деревом в городском сквере. Огни большого города заливали неоновым светом этот маленький табор, вырывая из вечернего полумрака живые четкие силуэты его обитателей. У каждого из них была посильная ноша: у детей, умеющих ходить, за спиной были привязаны дети, которые ходить, ещё не научились. Мать семейства несла два огромных узла на перевес через плечо, которые свисали почти до самой земли. Только у отца семейства ничего не было в руках никакой ноши, он чувствовал себя  цыганским бароном: сильным, спокойным, уверенным...
     Когда семейство цыгана село в кружок, отец разломил на всех несколько больших караваев хлеба, достал из глубин своего кармана кусок сала, завёрнутый в лоскут, аккуратно извлекая его из тряпицы, подобно тому, как богатый еврей достаёт большой семейный алмаз из шкатулки. Цыган привязал кусок сала за ниточку к ветке дерева и произнёс такие слова: «Сегодня, Романе, на ужин будет хлеб с салом вприглядку».
     Цыганята принялись наперегонки уплетать хлеб вприглядку с салом с таким завидным аппетитом, какой дай Бог иметь всякому смертному человеку. Цыган остался доволен, что семья быстро насытилась. После трапезы отец семейства снова завернул кусок сала в тряпицу, в которую по всей вероятности, заворачивали сало его далёкие предки, и аккуратно положил содержимое в карман брюк, запуская свою руку в свой карман, чуть ли не по самое плечо. Затем он потрепал своего младшего сына по кудрям и с удовольствием сказал: «Молодец, Рома, скоро я куплю тебе самую научную книгу – букварь с нарядными картинками». И тут нашла на старого цыгана стихия мечтаний: «Эх, Романе, скоро мы с вами крепко заживём, так мы заживём с вами, Романе, что лучше-то и жить не надо!.. Вот уж скоро ожеребится наша кобыла, мы жеребёнка продавать не станем, оставим его себе, а кобылу Красавку продадим. Все в хромовых сапогах ходить станем! Дочкам богатые нарядные монисто куплю! Матери вашей подарим красивую шаль...»
     Младший цыганёнок не удержался от соблазна заявить всем о своей заветной мечте: прокатиться на молодом жеребёнке. Он быстро вскочил на ноги и начал изображать, как будет скакать на нём по степи: «Сяду на него верхом вот так! Поскачу на нём во весь опор вот так!..»
     Отец взял ремень и опоясал младшего цыганёнка вдоль спины. Потом усадил его рядом с собой и строго сказал: «На жеребёнке верхом скакать не положено, спину ему и себе поломаешь, понял!» Цыганёнок утвердительно покачал головой в знак согласия, почёсывая свою спину, только что опоясанную широким отцовским ремнём. Теперь он твёрдо знал, что верхом кататься можно только на объезженной лошади... 
     Когда всё большое семейство цыгана улеглось на ночлег, младший цыганёнок долго мечтательно смотрел на звёзды и думал: «В большом городе звёзд в небе над головой меньше, чем в степи, они очень высокие и не такие яркие. Вот в степи или в лесу – другое дело. Там звёзды висят низко над головой и светят ярко, так что, кажется, стоит только протянуть руку и можно их потрогать...» Представилось цыганёнку Роме, как отец купит ему самую научную книгу – букварь. Отец у меня такой, что уж если скажет слово, то слово его вернее всякой печати. Рома ещё раз почесал свою спину опоясанную отцовским ремнём. – Отец, конечно прав, - подумал он, - маленькому жеребёнку очень даже легко спину поломать, вот когда он вырастит, тогда уж совсем другое дело, тогда смело можно будет скакать на нём верхом. И приснился цыганёнку букварь с красивыми картинками, где были нарисованы яркие звёзды, которые он трогал своей худенькой рукой, а другой своей свободной рукой вёл он по степным просторам под уздцы доброго объезженного коня...
                                          18. КОМПАС
http://content.foto.mail.ru/mail/photo-dreams/77/i-102.jpg
     Вертолёт с геологической экспедицией приземлился в тундре, неподалёку от чума, в котором жила семья чукчи. Хозяин чума Ананга предло-жил гостям ночлег: «Заночуете у меня, очень хорошо. У меня ни комар, ни мошка – не летай!.. У меня в чуме костёр жарко горит, дымом в дирку идёт. Комар и мошка – улетай!.. Мы оленятину кушать будем, говорить допоздна будем...
     После ужина и долгих разговоров геологи улеглись спать. Неожиданно, среди ночи, к руководителю экспедиции Николаю Монину тихо приблизился хозяин чума и, низко склонившись над ним, прошептал ему на самое ухо: «Уже спишь, или нет?»
     - Нет ещё, - так же тихо на ухо чукче прошептал Монин.
     - Моя видит, что твоя, шибко разумной была. Мало-мало ошибку не давала, когда к нам, в тундру прилетала... Хочу спросить совета: у меня три сына уже большие, но ума у них ещё мало. Один из них, взял у меня ружьё и патроны. Хорошее у меня ружьё было. А теперь не стало. Что я стану делать без ружья в тундре? Очень плохо. Чукча не может без ружья быть... Я точно знаю какой сын взял моё ружьё и припрятал в тундре, но как мне это доказать ему можно? Не можешь ли что придумать что-нибудь, а? Пусть он вернёт мне моё ружьё. Оно не доведёт его до добра. Мал он ещё. Ружьё – не игрушка. Беда может прийти в наше жилище. Ананга волнуется; помогай, выручай!..
     - Хорошо, хорошо, - ответил Монин, - ложись спать, а утром мы что-нибудь придумаем...
     _ Знай, однако, - в заключении сказал Ананга, - ружьё моё взял мой младший сын Бурдан, у него шрам во весь лоб...
     - Наутро Монин объяснил собравшимся четырём сыновьям Ананги, что у него есть волшебная указка, вот она и укажет без ошибки на того, кто взял отцовское ружьё. После этих слов, он усадил братьев за стол, при этом Бурдана усадил на северной стороне стола. Достал из своего кармана компас и произнёс такие слова заклинания: «Синус, косинус, - помогай!.. Гипотенуза и катет, - выручай! Биссектриса и медиана, - определяй!.. Тангенс, котангенс – указывай, кто из сыновей взял у отца ружьё – показывай!..» Он с силой покрутил магнитную стрелку. Пока стрелка вращалась, братья дружно крутили своими головами, пока стрелка не остановилась, указывая своим красным концом, на Бурдана. Виновник залился краской. Удивление его было столь велико, что он с силой стукнул себя кулаком по лбу, но тут же спохватился и заупрямился: «Кто может поверить этому маленькому красному шайтану, этой красной большой блохе?! Она сейчас указала на меня, потом укажет на другого. Крути снова свою стрелку-указку!.. Когда стрелка закрутилась, братья снова вдохнули воздух и не дышали до тех пор, пока она не остановилась, как и прежде, указывая на Бурдана. Он вскочил из-за стола, как ужаленный и выскочил из чума. Вскоре он вернулся с ружьём в руках и, протягивая его отцу, сказал: «Прости, отец!» После этого, он обратился к Монину и спросил, указывая на компас: «Как это называется?»
     - Это компас, - ответил ему начальник экспедиции.
    - Подари мне компас, а я подарю тебе любимого волчонка...
    - Вот тебе компас, сказал в ответ Монин, - а волчонка оставь себе, ведь он твой друг, а друзей никому не дарят...  
            
                                    19.  ДЯТЕЛ
http://www.wpclipart.com/animals/birds/W/White_backed_Woodpecker.png
     Продолбив всю кору насквозь, дятел начал вытаскивать на чистую страницу древесины всё, что там было и чего никогда не было, все, что было и чего быть не может! Так, что у бедных лесных читателей и слушателей шерсть и перья дыбом становится от всего этого.
     - Болезни такие ходят по лесу, - выстукивает снова дятел, - хоть караул кричи. Стоит только раз глубоко вдохнуть лесного воздуха и готово дело: неизлечимая болезнь обеспечена. Смерть так и косит лесных жителей, словно косой. От пожаров нет никому никакого спасения, земля горит под ногами. Никогда ещё такого не было, чтобы земля горела. А теперь горит не то, что земля, но и вода полыхает, синим пламенем. А уж, какие в лесу нынче завалы? так лучше вы и не спрашивайте. Ни звери не пролезут, ни гады не проползут, ни птицы не пролетят. И так, за что не возьмись, всюду - просак. Много лет на полях, которые славились небывалыми урожаями: теперь ничего не растёт, а если что-то и вырастет, то всё на корню сгнивает, или какие-то пришельцы вытаптывают. Одним словом, как не прикинет лесной житель – вокруг беда неминучая.
     А дятел видит, что лесному жителю в самое сердце угодил, так и вовсе в азарт вошёл. Пуще прежнего долбит и долбит в одну точку. – Не высовывайся из норы, - выстукивает он, - особенно, когда стемнеет, не то, в берлогу к Потапычу угодишь: кого надо и кого не надо – всех в берлогу волокут. А кто в берлогу попал, так почитай, что без вести пропал...
     - Вот это да! – соображает лесной житель, - лихо дятел лесное лыко проконопатил. А нам-то всю жизнь голову морочили, говорили, что мы шибко много шишек собирали. А где они эти шишки? Только на голове синяки сплошные. Спасибо дятлу, он маленько вразумил нас, а то мы в потёмках-то и не подозревали, словно и духу нечистого на свете не было.
     - Чем больше дятел страху нагоняет, тем полнее у него брюшко. Как в России говорят: и на разлив, и на вынос хватает и самому, и жене, и детям... Долго такая долбёжка продолжалась, однако лесным жителям такая однотонная долбёжка скоро надоедает, и они стараются уходить в лес подальше от стука. А дятел чутьём уловил настроение лесных жителей.
- Раз вы не хотите, чтобы я по дубу стучал, так ведь я могу и на липу сесть. Могу и липу за моё почтение долбануть, как надо!.. Мне ведь лес тоже не чужая сторона. Коль я на крепком дубе три дупла-особняка выдолбил, то уж на липе-то, Боже мой, я и все четыре дупла свободно выстучу. И начал дятел липой лесного жителя донимать.
     - Чудеса, да и только, - застрочил дятел, - болезней-то у нас вовсе никаких не стало. Раньше-то люди от болезней околевали словно мухи, а нынче погляди, могильщики без работы остались. За столько времени ни одного пожара, ни одного наводнения, ни единого приключения. Даже погода ставит рекорды одни за другими. Лето, почитай, круглый год, даже за полярным кругом вечная весна воцаряется. Все айсберги растаяли. Белые медведи до самого Сочи добрались, морозов ищут. Моржи и тюлени к Волге пробираются. А урожаи у нас стали такие, что хоть и засуха была, а хлеба – ешь–не хочу! И соседям почти даром отдаём, хоть и не любим мы их, а всё-таки отдаём: нате – подавитесь, хлебом нашим славянским! Так ведь не выбрасывать же нам своё добро, в самом деле. А уж товаров-то всяких, сколько стало у нас – глаза разбегаются!..
     Пока читатель липой отрезвляется, а дятел уже новое дерево облюбовывает. Лесной-то житель наш ушлый стал. Он ведь одну музыку долго слушать не станет. Теперь ему, если уж долбануть, то долбануть надо крепенько, чтобы у него долго потом в ушах звенело и перед глазами круги стояли и днём и ночью.
     - Сяду-ка я, пожалуй,..  но – тсс!.. молчанье! Не дай Бог, что лесной житель раньше времени услышит... Не время ещё...

                             20. ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ МЕЧЕННЫЙ
http://img-fotki.yandex.ru/get/15/zmey-53.0/0_8ef9_f3434aca_XL
     Люди добрые, что это вы меня Змеем Горынычем прозываете? Чего это вы мною малых детушек пугаете? Вы только поглядите: что от меня змеиного осталось? Кощеюшка Бессмертный и тот краше меня выглядит. Из всех моих двенадцати голов, одна только на плечах осталась, да и та шибко меченная мечём-кладенцом Добрынюшки Селяниновича. Да и то сказать, лучше бы Добрынюшка срубил, мечём и эту непутёвую голову-шку, словно кочан капусты. А то ведь вот оставил он глубокую зарубочку на голове моей мечём своим, да и успокоился, а каково мне теперь носить это украшение, ведь мне ещё приходится летать по всему свету белому...
     А не срубил он эту мою головушку потому, что она шибко умной оказалась, не то, что те остальные одиннадцать голов были, куда там...
     Без этой моей головы житья-то на Руси никакого бы не стало. А уж как мы теперь жить-то с вами станем, братья вы мои и сестры! Так что лучше-то и жить не надо. А раньше-то мы жили так, что и вспоминать стыдно. Бывало, что как фыркнут мои двенадцать голов, дымом да пламенем, так и жизнь была никому немила. Сколько голов было и все огненные! Страсть одна! Лучше и не вспоминать! А вот теперь торчит у меня на плечах голова одна-одишёшенька, да и ту кто пожелает в любую сторону её повернуть может. А если я что-то сделаю не так, то вы и срубить её вправе, меч-кладенец отныне в ваших руках.
     Как я вас всех люблю, родные вы мои, что и передать нельзя. Я народ наш люблю больше, чем родных своих детушек. А Добрынюшка, мне теперь вместо отца родного. И хорошо делает, что учит меня уму-разуму. Много я говорить не стану. Вот поживёте, сами всё увидите, как дела наши в гору пойдут. Уж как раньше-то я людей не любил, страсть одна! Прямо должен сказать ненавидел всех лютой ненавистью. Теперь мне с вами жить – любо-мило.
     Как вспомню: хвост у меня был всего только один, а девать его было некуда; невозможно было его хоть на минуту упрятать. Большое спасибо Добрынюшке, за то, что отсёк он его у меня. Только и проку от него было, что величиной своей он всех удивлял, а толку в нём не было никакого. Одна только морока: волочится, было по земле, еле-еле с боку на бок переворачивался. Смех один глядеть-то на него было. А теперь-то, полю-буйтесь: как я по земле-то прохаживаюсь, словно ведь на крыльях летаю...
     Братья и сестры! Отныне я слуга ваш покорный, хоть и бесполезный. Если что от меня вам надо будет, вы приходите ко мне запросто: хоть все вместе приходите, хоть по одному. Мой дом – ваш дом. Двери мои для всех настежь открыты. Всех накормлю, напою и спать уложу. Конечно,  не всякому можно долететь до моего гнездовища – высоко оно шибко. Но если захотите, то как-нибудь доберётесь. Я пока долетаю. Спасибо Доб-рынюшке, что хоть крылья мои он пощадил, не обкорнал. Добрый он по натуре. За что я и люблю его всей душой своей змеиною.
     Вот что я подумал, братья вы мои и сестры, давайте мы так с вами жить станем: вы – сами по себе, а я  - сам по себе. Но, если только я стану шибко нужен вам, так пущай мне соловей-разбойник свистнет с дуба, и я мигом к вам прилечу. Теперь, братья вы мои и сестры, нам с вами делить нечего. Вы мне на мой хвост не наступаете, а я теперь одной травкой питаться стану, да и то – заморской. От нашей травки меня икота замучила.
     Змеёнышей моих вам опасаться не стоит, ибо говорю вам и слово моё крепко: что сам ем, тем и они питаться будут. Никаких излишеств, будут только травкой питаться. В крайнем случае, Добрынюшка им завсегда может лишь по одной головке оставить, как и у меня.
     Если в народе станут говорить, что я добра делать не умею, так вы не верьте. Главное, чтобы я зла вам не делал, а это и есть величайшее добро в мире. Вот где главная собака порылась... Я ручаюсь вам своим огненным пальцем, что крепче крепкого будет теперь союз Горынюшки меченного и Добрынюшки беспечного...
               
                            21.  ПОЮЩИЙ ГАРДЕРОБ
http://img-fotki.yandex.ru/get/12/vano-dance.3/0_5792_fa258729_XL
     Вернулся Сидор Кумачов с войны в родную деревню живым и невре-димым. Добра всякого привёз из Германии три чемодана да, плюс к тому, привёз он немецкую радиолу, которой особенно гордился.
     Всем миром в деревне антенну для радиолы ставили, - срубили в лесу тонкую, высокую сосенку, привязали её к избе Сидора и антенна готова. Включили радиолу, и полилась по всей деревне музыка. Натурально: диковина - да и только!.. Тётка Христя настолько была потрясена этим чудом из Европы – «поющим ящиком», что не смогла удержаться на месте; побежала во весь дух через всю деревню к себе в избу и ещё с порога закричала во всю голову: «Степан, а Степан, что же ты лежишь, как бирюк на печи и знать ничего не желаешь? Вставай скорей, пойдём к Кумачовым во двор, там сам всё увидишь и услышишь». 
     - Да что случилось-то у Кумачовых, ты можешь вразумительно сказать? - отозвался Степан с полатей.
     - Ой, Степан, ты не поверишь, сколько я на свете живу, а такого ещё отродясь не видывала и не слыхивала: Сидор из Германии поющий гардероб доставил. Не поленись, сходи, полюбуйся на эту диковину, ей-богу – не пожалеешь. Там уже вся деревня собралась...
     - Ну что ты мелешь блажь всякую, Христя? Какой там ещё к шутам поющий гардероб? Никуда я не пойду. Причудам вашим потакать не собираюсь…
     - Какой же ты, Степан нелюдимый, - обиделась Христя, - пусть хоть сами архангелы на облаках в трубы заиграют, а тебе – всё нипочём. Я через всю деревню, как оглашенная пробежала, чтобы сказать тебе о знатной диковинке. Разве мне не обидно?..
     - Ну ладно – ладно, чего там из-за пустяков губы надувать? Ты иди, а я приду следом за тобой…  
     Когда Степан пришел к Кумачовым во двор, там веселье было уже в полном разгаре: под музыку радиолы все танцевали: и стар, и млад.
     Сидор Кумачов был изрядно подвыпивший, ходил, развернув грудь, словно гармонь, и всем с гордостью говорил: «Вот какую германскую штуковину я в деревню нашу доставил: чудо, да и только! Это вам не то, что наш патефон. Одно слово – Европа!»
    Ещё пуще Сидора гордилась его жена Клава: «Мой-то Сидор, видать в рубашке родился – всю войну прошёл, шинель у него, как решето продырявлено, а у него самого нет ни одной царапины. А сколько он добра всякого привёз! Одних отрезов на платье – десять штук и всё шёлк да крепдешин. А радиолу, какую доставил, вы сами видите: хоть все ночи напролёт не спи – слушай музыку, и наслушаться невозможно…
     Послышались звуки немецкого марша. Степан долго крепился, всё сдерживал себя, слушая этот скрип немецких сапог, скрежет металла и походный бой барабанов. Наконец, нервы у Степана не выдержали. Подошёл он на своих костылях к радиоле, да так ахнул правым костылём по играющей немецкой диковине, что немецкий марш мгновенно смолк…
     Сколько Сидор не бился потом со своей радиолой, так и не смог вернуть его к жизни. В конце концов, выставил его на улицу детям на игрушки. Тётка Христя долго отчитывала своего Степана за то, что он такой чудесный поющий гардероб изувечил, однако, и она, угомонилась.
Сидор на Степана зла не держал, понимал, что нервы у него подкачали. Жизнь в деревне текла своим чередом, как будто и не было там вовсе германского чуда – поющего гардероба.  
                       
                                     22.  ГОРЫНЫЧ
http://img.oboz.obozrevatel.com/files/NewsPhoto/2009/07/31/315547/167861_image_large.jpg
     Обитатель трущобного царства по прозвищу Горыныч возвращался к своему очагу на ночлег. Жил он тем, что промышлял на свалках и прио-бретённые несметные богатства выгодно сбывал на «блошином рынке».
     - Когда я побываю на столичной городской свалке, - похвалялся во хмелю Горыныч, - вы можете мне поверить, что это равносильно тому, будто я за тридевять земель, в тридесятом царстве наведывался. Я там повидаю то, чего вы не увидите ни в одной, самой богатой столице мира, и всё это даром: бери – не хочу!..
     Итак, возвращался Горыныч из пивнушки на ночлег в  своё «гнездовье» в приподнятом настроении. Жил он на пару со своей собакой Барбоской. Распахнув настежь ногой свою заветную дверь, протиснулся внутрь, и стал помаленьку опускаться на мать сырую землю. Вначале он опустился на правое колено, затем – на левое, потом, неторопясь, поставил на землю локти, и собрался, уж было, возложить свою гремучую голову - на что Бог подложит. В этот момент лизнул его в лицо Барбоска.
     - Это ты, Барбоска, - простонал Змей Горыныч, - дай хозяину знать. Но Барбоска молча продолжал облизывать лицо своего хозяина...
     - Барбоска, слышишь ли ты меня, Барбоска, возьми гостинец у меня в заднем кармане. Что же ты не берёшь мой гостинец, а? Барбоска? Или же там нет ни шиша, а? Барбоска? Эх, Барбоска, Барбоска!.. Одни мы с тобой на всём белом свете... Понимаешь ли ты это, сукин ты сын? Одни мы с тобой остались, одни-и-и!.. Горыныч долго всхлипывал, отпихивая от своего лица свою преданную собаку Барбоску.
     - И перестань лизаться, Барбоска, подай лучше мне свой голос... Ты слышишь, что я тебе говорю? Голос подай!  Да перестань ты лизаться, голос подай, тебе говорят! Вот и ты мне уже голоса своего не подаёшь, никто, никто мне голоса не подаёт... Дай сюда лапу, дай лапу тебе говорят человеческим языком.  Ну!.. Это я тебе говорю или кому? Ты меня слышишь или нет? (бьёт собаку по голове). Жена от меня ушла, дети от меня отказались, и ты мне лапу не подаёшь... Ты дашь мне лапу или нет, тварь бесподобная?! Ты что мне служить отказываешься? Давай лапу, а не то, убью, как собаку, гадину такую (снова бьет Барбоску). Ты дашь мне лапу или нет? Вот если сейчас я встану, хуже тебе будет. Я тебе покажу, скотина такая! Хватает Барбоску за уши и бьет её головой об землю. Последний раз я тебя спрашиваю: «Ты дашь мне лапу или же нет, зверюга! Замахивается на Барбоску. Ах, так ты ещё и кусаться, за пальцы меня кусать вздумала?! Ты ещё и лаять на хозяина посмела? А ну-ка, где тут мои костыли, что ещё с прошлого раза остались в моей хибаре? Где они тут у меня сховались?.. Вот они мои хорошие! Сейчас ты у меня получишь, я тебя мигом прибью. Дай-ка мне вот только на колени подняться...
     Змей Горыныч встал на колени, размахнулся костылём... Ах, так ты вот как умеешь кусаться!  Тебе, что совсем жить на свете надоело?.. Ай! Ай-я-яй!.. Больно же, гадина! Ты что делаешь, волчище? Подумай, кого ты грызёшь, Барбос паршивый! На кого ты свою пасть раскрываешь? Кому ты в глаза брешешь? Я тебя, какой голос просил подать, а? А ты, какой подаёшь, а? Позабыл, кто тебя кормит? Позабыл, да? А кто тебе кличку дал? Под чьей крышей ты живёшь? Не благодарная ты скотина!.. И ты ещё кусаться и лаять на меня? Да я тебе сейчас (размахивается на собаку). Ой, что же ты делаешь? Яй-я-яй!.. Загрызёт, загрызёт натурально, собака несчастная!.. А-а-а! Люди! А-а-а!.. Ой-ёй-ёй!.. Спасите, люди-и-и!..
     Долго ли, коротко ли лежал Горыныч без чувств – никому не известно, но когда он очнулся и обвёл вокруг себя окровавленными очами, то содрогнулся, - вся его лачуга была залита кровью. Тело всё пылало от укусов, как на костре, разум его снова помутился. Одна только мысль осталась прилепленной к голове: «Надо бы мне, во что бы то ни стало, попасть в полуклинику. Я бы сейчас, кажись, всего бы своего царства не пожалел за полуклинику». Собрав весь свой остаток сил, Горыныч зашумел во всю свою голову: «Барбоска, а Барбоска! Где же ты? Люди, помогите, люди добрые, погибаю!.. Эх, люди-и-и!..
                                          
23.  РАЗБОЙНИЧЬИ ШАПКИ
http://images-5.moifoto.ru/middle/1/139/1956185enh.jpg
     «Разбойники в дремучем лесу жили весело, припеваючи, как сыр в масле катались: и народ весь держат в постоянном страхе, и кутить - веселиться не забывали. Надо отдать им должное: чисто они приловчились состряпывать любое грязненькое, мокренькое дельце и завсегда у них всё ладненько и складненько получалось, всё у них шито-крыто было и сверху ещё и лаком до блеска покрыто. Поначалу, они грабили только богатых, а потом, они стали обирать нищих до последней нитки. Казалось, что у людей уже и забирать-то стало больше нечего, но эти разбойнички хорошо своё дело знали и говорили: «Пока жив человек, у него всегда есть что взять...»
     Так бы и грабить им дальше до скончания веков, как известно у всяких внуков, даже и у самых отпетых разбойничков очень даже могут быть свои внуки, если несчастные люди переведутся, иноземцев призовём, свято место  пусто не бывает... Однако вышла небольшая заминка в шайке, - возникло разногласие из-за различия способов ношения воровских шапок, которые даже на самых отъявленных разбойниках не горят. Одни члены шайки носили шапки набекрень, лихо, заломив их и надвинув на левое ухо, они в народе получили кличку «кавалеристы», вторые разбойнички предпочитали заламывать шапку и навешивать её на правое ухо, в народе их окрестили «торгашами». Была среди них и третья особая группировка, которые носили свои шапки, сильно нахлобучив их на глаза, их в народе прозвали «Дубины». Поскольку эти дубинушки были в меньшинстве, они часто подражали то кавалеристам, то торгашам (как говориться – и вашим и нашим). Поначалу разногласия в шайке выглядели шуткой и больше напоминали воровскую игру, но мало-помалу, как говорится: слово за слово, кулаком по столу, шутки перешли в стычки. После ожесточённых междоусобных схваток кавалеристов с торгашами, их взаимным забрасыванием друг друга грязью дело дошло до поножовщины...
     Когда в шайке запахло чумным смрадам, уладить дело взялся главарь разбойников по кличке «меченый». Заручившись ещё более авторитетной шайкой, орудующей за буграми, за лесами, за широкими морями,  «меченый» быстро созвал свою шайку в «малину», забрался с фарсом на бочку, пришпорил её и начал свою речь так: «Братва! – сказал он авторитетно, - я обращаюсь к вам, к своим «бывалым» и к «подкидышам»... Мне стыдно и позорно видеть вас, людей столь авторитетных, посвятивших себя великому, славному делу – ограблению почтенной публики в нашей зоне. Если наши «Лохи» настолько наивны, что приняли правила нашей игры  «всерьёз и надолго», в то время как мы нацелились исключительно только на кошельки этих чудаков, то нам остаётся только посмеяться над ними. А вы ведёте себя, как дети из детского сада, ссоритесь из-за таких пустяков, как способ ношения воровских шапок, которые и в огне не горят, и в воде не тонут. Вы можете напяливать на свои головы хоть по три шапки одна на другую, и ничего от этого не измениться. Берите пример с меня; я ведь не выламываюсь, как тульский пряник из-за того, что у меня, как у главаря столь авторитетного братства, должен быть какой-то особый колпак. Потому как я считаю это непростительной глупостью и ребячеством. Надо нам, братишки, хорошо помнить, в чём наше основное призвание: мы с вами делаем одно общее дело - ограбление почтенной публики. Вместо того чтобы ссорится по-пустякам, куда важнее нам с вами завсегда иметь при себе вот такую штуковину. С этими словами «Меченый» запустил свою волосатую руку в бездонный карман своих заморских брюк и, после продолжительного обшаривания своего кармана с прорехами, извлёк на свет божий удивительную блестящую штуковину – штопор. Он победоносно поднял этот штопор высоко у себя над головой и торжественно воскликнул: «За дело, братцы!.. С помощью этой штуковины, мы завсегда сможем найти с вами общий язык!.. Откупоривайте и наливайте!.. Не пропадёт наш скорбный труд без вести!.. Авось, не дадут нам по шапке!.. Авось, мы с вами ещё погудим-погуляем, как подобает настоящим джентльменам!..» С тех пор дела в воровской шайке пошли в гору без сучки и задоринки.       
              24.  КАЗАКИ В ГОСТЯХ У ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
http://www.gelos.ru/result/inkom/img/IC-001.jpg
       «Приехали к Екатерине казаки с Дона. Сколько тех казаков было: полусотня, сотня, а может и того больше, кто его знает. Ну, ладно: приехали, зашли прямо во дворец к ней, да и гаркнули все разом: «Здорово, Катерина!..»
     - Здорово, здорово, казаки – добры молодцы!.. Чем новым вы порадуете меня, царицу вашу?
     - Можно для начала, мы тебе, царица, новую казачью песню споём.
     - Спойте, стойте, казаки, - буду рада вас послушать...
     Вот казаки и запели дружно, по всему казачьему порядку: с запевалой, с подголосками и хором:
Ой, Катерина нас встречала–а-а-а...
Ах, перстня у неё не стало–о-о-о!..
     Взглянула Катерина на свою руку, а с её пальца исчез любимый её перстень. Катерина, в душе, так и вспылила, но виду не показала. Европейское воспитание не позволило.
     Переглянулись казаки, улыбнулись себе в усы. Один казак выступил вперед, да и говорит: «Что, Катерина, огорчилась, что любимого перстня лишилась? Вот он, твой перстень? Вернуть тебе его обратно на палец?»
     Но Катерина была гордая царица, ответила с чувством превосходства: «Нет, не надо возвращать. Пусть это тебе будет на калачи...»
     Казак с благодарностью поклонился, да и говорит: «Прикажи, Катерина, накормить, напоить казаков с дороги, а мы потом тебе добрую весть скажем...»
     - Стол для вас уже накрыт, - сказала с улыбкой  Катерина, - прошу казаков отведать царских щей с кашею, а я полюбуюсь на вас, как добрые молодцы есть умеют...
      На длинном столе стояли миска со щами и кашею, а подле каждой миски лежали ложки, длинной в целый аршин. Переглянулись казаки: как такими огромными ложками за одним столом есть? Очень мудрено. Стоит Катерина улыбается, видит, казаки выхода не находят. С такими длинными держаками, до своего рта дотянуться дело мудрёное...             
     Но казаки не такой народ, чтобы женский ум их озадачил. Помолились они Богу, сели за стол, один против другого и начали они через весь широкий стол друг друга кормит, по принципу: я тебе даю, а ты даёшь мне, да так досыта и наелись и царицу Катерину от души потешили.
     - Ну а какая ваша новость будет? - спросила Катерина, - вы мне что-то обещали...
     - А вот тебе наш подарок, - сказал казак, -  которому достался любимый перстень царицы. Он хлопнул трижды в ладоши и в царскую залу ввели белого жеребца донских кровей. Не тому подивилась русская царица, что казаки осмелились коня ввести в царские палаты, а тому она искренне удивилась, каков это был конь!.. Так она удивилась, что казаки помогли своей императрице сесть на скамью, потому, как ноги стали отказывать служить ей.
     –Боже! – воскликнула императрица, - сколько я царствую, такого коня видеть не видывала, и слыхивать - не слыхивала...»

25.   БАНДУРИСТ С ХУТОРА БЛИЗ ДИКИНЬКИ
http://olgerdx.narod.ru/photo75.jpg
    На бульваре Гоголя погожим апрельским вечером прохаживался молодой человек по имени Василько вдоль памятника великому писателю, Играл на дандуре пел украинские песни и взволнованно читал стихи собственного сочинения, посвящённые памяти Н.В. Гоголя. Он приехал с хутора близ Диканьки, что на Полтавщине специально ко дню рождения своего великого земляка Николая Васильевича Гоголя и, таким образом, выражал ему своё благодарение... У памятника Гоголю собралось немало случайных прохожих,  и тех, кто пришёл, чтобы возложить цветы великому русскому писателю...
     - Так будем же мы достойны светлой памяти русского гения, - сказал Василько в заключении своего выступления, - Николай Васильевич Гоголь не отделял себя от России и считал, что Великороссы, Малороссы и Белорусы – это один великий народ. Гоголь поистине является сыном трёх братских народов в одной великой семье. Вожди приходят и уходят, а братская дружба народов остаётся...
    Бандуристу долго аплодировали, и он громко запел песню « Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!..» Все до единого, кто были на этом неформальном, стихийном вечере памяти Великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя дружно подхватили эту песню, и лилась она вольная и могучая, словно волны матушки Волги-реки, и словно откликнувшись на это великолепие зазвонили Православные колокола Храма Христа Спасителя... Это были незабываемые минуты возрождения красоты, величия и славы  Великой Руси...
    К Василько стали обращаться многие присутствующие на этом знаменательном вечере, с просьбой передать низкий поклон  родимой сторонке великого писателя Николая Васильевича Гоголя... Василько смутился и признался, что не сможет сейчас вернуться к себе на Родину. «Тамошнее начальство меня невзлюбило меня, - сказал он вздыхая, - им не нравится мой призыв к единению трёх братских народов, которые были предательски разъединены тайным сговором трёх большевистских партийцев в Беловежской Пуще... Начальство на Полтавщине обвиняют меняв измене Украине и называют российским прислужником. Так что теперь Василько и не знает, куда прислонить голову...
    - Идите ко мне в актёры в мой молодёжный театр, - предложил ему мужчина в длиннополом пиджаке, - там вы обретёте друзей, кров, и средство к существованию...
    - Но я не актёр... Я ничего не умею...
    - Вы хорошо сейчас пели и читали стихи, а если что-то в сценическом слове или в сценическом действии, у вас не всё по началу будет получаться как надо, - мы подскажем, научим, поможем... Ну, что – идёт?!
    - Идёт!..
    - Ну, брат, тогда давай будем ближе знакомиться и сразу же пойдём в наш театр!..
    - Согласен, - сказал в ответ, немного смутившись на дружеское предложение Василько, - а у меня написана небольшая миниатюрная пьеса, которую я назвал «Бандурист с хутора близ Диканьки». Мы её на своём хуторе самодеятельно ставили... Хуторянам нравилось...» 
    - А ты не сможешь нам показать отрывочек из этого спектакля?
    - Могу показать небольшой отрывок из вступления...
    - Это замечательн!..
     Высилько, поднял воротник своего пиджака, слегка взъерошил волосы на голове, опустил пряди волос на виски, в виде Пушкинских бакенбард и принял стойку памятника Пушкину, что на Тверской улице. Читает с поэтическим вдохновеньем:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа...» (Меняет позу на свю обычную, обращается к публике.)
    Мне все прохожие говорят: «Дружище, ты молодец, - вылитый Пушкин. А куда подевался сам Пушкин с этого пьедестала, ты случайно не знаешь?..
    - Да никуда Пушкин я ещё не подевался, - отвечаю им, - вот же я!.. (Демонстративно выворачивает свои карманы, достаёт старинный рубль, предлагает его публике.) Нигде не принимают старинную монету и не дают за неё даже глотка воды из-под крана... Я так надеялся, что у меня этот рубль возьмут, да куда там... Я готов читать свои стихи даром  почтенной публике, но у меня от жажды в горле пересохло... Между прочим. На Гоголевском бульваре, мой друг Николай Васильевич Гоголь тоже погибает от жажды. Ему ещё хуже, чем мне. У него не оказалось при себе боже старинного пятака...  (Снова принимает позу памятника А.С. Пушкину, но тутже хватается за голову.) Боже мой, боже мой!.. Я от жажды, кажется, схожу с ума... (Обращается к прохожим.) Любезный друг! Я кажется схожу с ума от жажды... (Безнадёжно машет рукой.) Ну вот: я ему о своём, а он мне – не берите в голову... Да я и рад бы не брать в голову, но у меня это уже сидит в голове, понимаете ли Вы это или же нет?.. (Хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Ну, мать честная! Я ему своё, а он мне своё – постой здесь ещё немного! Ему видите ли очень некогда, он несёт Н.В. Гоголю на Гоголевский бульвар русского квасу. Ты же мимо меня идёшь и сможешь конкретно по пути за одно и меня спасти от жажды ... (Снова хлопает себа обеими руками по бёдрам.) Да разве же я не понимаю, что у Николая Васильеича юбилей, который бывает один раз в двести лет!.. Но ты же всё равно мимо меня проходишь? Тебе чего - глотка квасу для Пушкина жалко?.. (Благодарит и кланяется, кланяется и благодарит.) Ну вот давно бы так, брат! (С жадностью пьёт, возвращает бутылку обратно.) Вот уж спасибо, так спасибо, брат Великоросс! Вот уважил, так уж уважил! Натурально спас меня от верной погибели от жажды... Ты, вот что, любезный друг, товарищ и брат: загляни и к памятнику Сергею Есенину, утоли и его жажду. А после того, как повидаешься с Гоголем, напоишь его русским квасом, так будь таким любезным, загляни и к памятнику моему тёзке Грибоедову.  Ну поторапливайся, друг, время не ждёт...
   Нет, не перевелись ещё добрые люди на святой земле русской. Жив ещё курилка!..  Жива ещё Русь-матушка!..
    Мужчина в длиннополом пиджаке, обращается к Василько.
    - Ай, да молодец!.. Завтра же начнём репетировать твою пьесу «Бандурист».     
Действующие лица и исполнители:
Петро, бандурист.......................................................................тенор;
Ганна, возлюбленная Петра........................................меццо-сопрано;
Мама-Галя, мать Петра ..........................................................сопорано;
Мама-Дуся, мать Ганны...........................................................меццо-сопрано;
Место действия – украинская деревня на берегу Днепра;
Время действия – начало ХХ1 века
   Тихая, тёплая, лунная укаинская ночь. В саду на высоком  берегу Днепра белая хата залита ярким лунным светом. Сад весь в цвету. Слышатся неумолчные соловьиные трели. На скамейке под цветущей вишней за столом сидят мама Петра Галя и мама Ганнушки Дуся – мечтают и ведут веждоусобную беседу. Из открытого окна хаты слышится задушевная песня Петра (он поёт, аккомпонируя себе на бандуре и, время от времени, песня его смолкает, он тяжело вздыхает и снова поет песню «Взял бы я бандуру». Некоторые слова песни он заменяет на свои собственные слова и от этого вздыхает ещё тяжелее и чаще.
П е т р о (поёт и играет на бандуре)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через цю бандуру
Бандурыстом став!..
Э-э-эх!
Через сю бандуру
Бандурыстом став...
(громко и долго вздыхает и снова поёт)
Славится бандура
Аж, на всё село...
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло!..
Э-э-эх!
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло...
(снова громко и долго вздыхает)
М а м а-Г а л я (обращается к маме-Дусе) Кажи мени Дуся, а чого це твоя Ганна невзлюбыла моего Петра?
М а м а-Д у с я (с удивлением) Та шо це ты молвишь, Галочка? Чтоб моё дитятко Ганнушка, та не взлюбыла твоёго Петра?.. Я гляжу на них и ни чого не бачу.. Колы ж моя Ганна, да не взлюбыла твоего Петра? Це дило - треба гарно разжувати...
М а м а-Г а л я (с обидой в голосе) Ой, Дуся, та шо ж тут разжовуваты? Ты послушай як мой Петро грае, спивае, та и вздыхае... (зовёт Петра) Петро, Петро, а ну-кось выйды из хаты с намы побалакать... (появляется Петро, руки держит у себя за спиной, говорит невесело) Шо ты, мамо, мени все шукаешь, та скликаешь? Шо ты все грать и петь мени мешаешь...
М а м а-Г а л я  (обращается к Петру с повелительными нотками в голосе) А ну-ка, Петро, покажи нам: мне и маме-Дусе свою бандуру!..
П е т р о (в сильном смущении) Та шо це ты, мамо, вздумала; не ловко как-то...
М а м а-Г а л я (смегчая свой тон) Ну добре, добре, Петро, покажи нам      
Не стесняйся, мы все свои...
П е т р о (достаёт из-за своей спины бандуру, показывает маме-Гале и маме-Гале знатную бандуру, сам очень засмущался, залился краской) Ну, вот она вам – моя бандура. Не чого особенного, бандура, як бандура...
М а м а-Д у с я (громко восклицает) Ого-го! Вот это бандура! Всем бандурам бандура!.. (Петро смутился ещё больше, прячет свою бандуру за спину, уходит в хату)
М а м а-Галя (даже всплеснула руками) Вот це ж и я балакаю: «;го-го!..» А твоя Ганна балована... (появляется Ганна)
Г а н н а  (говорит взволнованно) Та не балована я, тётя Дуся, но Петро всю душу вывертае из мени своей игрой на бандуре и серденько моё так и рвется из груди!.. (из хаты послышалась музыка; Петро заиграл на бандуре. Мама Галя, мама Дуся и Ганнушка запели)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через ту бандуру
Бандурыстом став.
Э-э-эх!
Через цю бандуру
Бандурыстом став.
Славится бандура
Аж, на всё село...
Грай, сама бандура
Ганне весело!..
Э-э-эх!
Грай сама бандура
Ганне весело!..
БАЛ В СОЛНЕЧНОМ ЗАМКЕ
http://www.interfotki.ru/nomination/show/5/312/2?
В Солнечном замке был весенний бал. Из распахнутых окон слышались в саду удивительные мелодии скрипок, свирелей, флейт и весёлое пенье... В саду Солнечного замка был роскошный пруд, украшенный белыми лилиями и золотыми кувшинками. В пруду оживлённо плескались серебряные рыбки.
Легкий ветерок качал цветочные качели. В небе сияла полная Луна, и над цветами кружились ночные бабочки и светлячки, словно опьянённые весенним ароматом цветов... Рядим с лунной дорожкой в пруду, на лёгких волнах качалась яркая звезда.
В прозрачных водах пруда поселилась волшебная золотая рыбка. Когда в зале Солнечного замка на весеннем балу смолкала музыка и наступала тишина, волшебная рыбка начинала издавать удивительные мелодии, от которых, у всех без исключения присутствующих в зале, появлялась улыбка РАдости. Вдохновлённые этой удивительной волшебной мелодией, звучащей от золотой рыбки, обитающей в пруду, - музыканты снова начинали играть; в саду смеялась весна, а на сердце, у всех присутствующих на празднике, начинала журчать Любовь... И всё это происходило оттого, что в пруду Солнечного замка поселилась волшебная золотая рыбка.
СКАЗКА СОЛНЕЧНОГО ЗАЙЧИКА

http://forum.ditenok.com/showpost.php?p=8118&postcount=3
В пору поздней осени, когда в воздухе закружились уже первые снежинки, маленькая девочка по имени Лада присела у окна и вздохнула.
- Ну вот, - тихонько произнесла она, с грустью глядя в окно, где плавно кружились снежинки большими хлопьями, - вот уже и полетели белые мухи зимы... Как же так получается? Только вчера сказал мне один мой знакомый по имени Лель, что скоро я увижу Солнечного Зайчика, чтобы никогда с ним больше не расставаться... А что я вижу сегодня, так лучше меня об этом и не спрашивать... Лель говорил мне, что Солнечный Зайчик, которого я скоро увижу, это маленький посланец Солнечного города, строительство которого где-то уже началось и идёт уже полным ходом. Я, глупая, наивная девчонка поверила ему. А что теперь вижу? Идёт снег, а это означает, что Солнечный Зайчик станет теперь очень редким гостем в моём окошке. Мне ничего другого не остаётся, как читать у окна мою заветную книжку сказок и стихов, которые уносят меня мысленно в загадочную, сказочную даль...
С этими словами Лада открыла свою заветную книжку наугад и прочитала вслух последние две строчки стихотворения:
Не грусти, вновь будет Солнце,
А где Солнце, там Любовь...
Лада закрыла страничку своими ладошками, чтобы строчки следующего стихотворения не спугнули хорошего чувства, навеянного этими двумя строками...
- Надо же, - подумала маленькая Лада, - как своевременно попались на глаза мне эти две стихотворные строчки; словно льдинка оттаяла на душе...
- А ты переверни одну страничку, - подсказал Ладе внутренний голос...
- Что меня ожидает на новой странице? - вслух подумала Лада.
- А ты открой страничку и сама увидишь, как твоё настроение изменится к лучшему, - вновь услышала Лада свой внутренний голос.
- Ты не обманываешь меня? - осторожно спросила Лада и почему-то оглянулась назад, чтобы убедиться, что нет никого рядом.
- Открывай, открывай смелее, - сказал уже знакомый ей внутренний голос, - я не обманываю тебя...
Лада закрыла глаза, открыла новую страницу в своей заветной книжке стихов и сказок, но долго не решалась взглянуть в книгу. Наконец она открыла глаза и увидала удивительный голубенький цветок фиалки: натуральный засушенный нежный цветок фиалки. Лада даже вскрикнула тихонько от неожиданной радости. Вот это да! - сказала Лада, - это же та самая фиалка, которую мне ранней весной подарил Лель. Я, как сейчас помню: был тёплый солнечный день. Я сидела в сквере на скамейке, читала эту самую книжку сказок и стихов и вдруг увидела, что прямо ко мне идёт такой смешной мальчишка; всё лицо у него было покрыто веснушками, а в своей руке он бережно держал этот цветок. Он подошёл ко мне, протянул фиалку и пошёл дальше своей дорогой. Я говорю ему: "Скажи мне, как тебя зовут?.."
- Вообще-то, меня звать Лёней, но все в школе называют меня Лель... А живу я вот в том доме, что стоит через дорогу...
- Я говорю ему: "Спасибо за подаренную фиалку!.." А он мне в ответ говорит: "Это не простая фиалка, а царственная. Она самая первая выросла и распустилась в горшке на нашем подоконнике. Я любил наблюдать, как эта фиалка с радостью расцветала и весь воздух словно пел вокруг него... Мне показалось, что лучи Солнца пронизывали все её лепесточки и стебелёк. Ты видишь, она словно вся светится в своём зелёном наряде: она славит весну и радуется Солнцу!..
- Зачем же ты сорвал фиалку? - сказала я ему... А он мне в ответ: "Мне захотелось сделать для тебя что-то необычное и напомнить, что скоро уже наступит лето...
От этих его слов мне стало приятно, как от тёплых весенних солнечных лучей. Эта фиалка долго лежала у меня на письменном столе, а потом я бережно положила её в свою заветную книжку сказок и стихов... на память...
Всё лето мы с Лелем не виделись. А недавно, уже поздней осенью мы с Лелем встретились вновь, и он сказал мне, что скоро я увижу Солнечного Зайчика. И вот, так вышло, что пролежала эта фиалку в моей заветной книге до этих пор... Надо же, как приятно было мне вспомнить об этом случае с фиалкой. Правда она высохла за это время и примялась, но, всё же, сохранила свою прелесть; от неё исходит такой тонкий аромат. Так выходит, что эта фиалка вначале возвестила мне о лете, а теперь вот, поздней осенью, напоминает мне о Солнечном Зайчике...
Неожиданно в окошко заглянул Солнечный Зайчик и осветил этот маленький засохший цветок фиалки... Конечно, это уже было настоящее чудо, если учесть, что только недавно за окном шёл снег, и вот уже весёлый Солнечный Зайчик, посланец Солнечного Города улыбается Ладе в окошке. Вот так легко весёлый солнечный лучик может зайти в гости и поздней осенью, если на сердце воцаряется весна. Хорошо, когда есть друзья, которые могут подарить царственную фиалку, которая постоянно напоминает о Солнечном Зайчике. Мой маленький Лель бросил вызов поздней осени и зиме, воспевая Солнце!..